Вдруг Уэйд откашлялся, привлекая этим ее внимание к себе.
— Ли, — сказал он, когда она подняла на него глаза, — я хочу, чтобы завтра вы выступили в роли хозяйки.
Ей показалось, что она ослышалась. Говорил он резко, с хмурым выражением лица. Разве так просят человека о любезности? Но он и не просит! Он просто сообщает, какой услуги ждет от нее. Уэйд Маккей вообще никого ни о чем не просит. А тем более — о любезности.
— В роли хозяйки?
— Да, именно. И вы, и я отлично знаем, что не в моем характере стоять в дверях и приветствовать гостей. Для меня это конец света. А для Майры Джо — лишняя нагрузка, она и так выглядит очень усталой.
— Понимаю ваши трудности, но вынуждена отказаться. Будет весьма странно, если я…
— Я вас не прошу. Я включаю это в число ваших обязанностей.
Тут Ли пришла в ярость:
— Я не член семьи и даже не близкий друг. Нет, нет, об этом не может быть и речи.
— Кому какое дело, член вы семьи или нет?
— Дела никому нет, но существуют определенные правила поведения. Да и здравый смысл этого не позволяет.
— Значит, у нас с вами разные представления о здравом смысле, — фыркнул Уэйд. — Плевать я хотел на все правила. С самого начала я вел с вами честную игру и предупредил, что мне нужен человек, который сумел бы общаться с двуличными мошенниками из клана Брэдфордов и их приспешниками.
Значит, по его мнению, она и сама лицемерка, если по долгу службы умеет улыбаться в трудных ситуациях и ублажать даже откровенных мошенников?!
— Ваша правда, Уэйд. Я легко нахожу общий язык с двуличными субъектами.
— Ах, Ли, я и не думал вас обидеть, — с раздражением произнес Уэйд. — Я просто хотел сказать, что у вас есть опыт в подобных ситуациях. Кроме того, мне показалось, что вам нравится Майра Джо, я и подумал, что вы согласитесь ради нее.
— Сначала вы даете мне понять, что я одной породы с мошенниками и лицемерами, затем хотите сыграть на моем расположении к вашей дочери… Что последует дальше? Вы предложите мне деньги? Или станете угрожать?
— Ну, если придется, то стану.
Куда девалось расположение к этому человеку! Пальцы Ли дрожали от гнева. Резко повернувшись на каблуках, она решительно направилась к двери, ибо знала — произнеси она еще хоть слово, потом будет горько сожалеть об этом. Не успела она, однако, поравняться с диваном, как он догнал ее, схватил за руку и повернул лицом к себе.
Она вырвала руку и, глядя ему в глаза, твердо выговорила:
— Идите к черту!
На сей раз он не стал ее удерживать. Но уже у самой двери Ли услышала его голос:
