Затем мистер Темпл решил произнести речь:
— Лично я хочу поблагодарить тебя, Кирстен, за все, что ты сделала для детей. Ты сумела пережить жизненную трагедию и направить свою энергию на такое благое дело. Я благодарю тебя от всех за то, что ты дала нам возможность любить Рождество.
Среди радостных криков Майкл почувствовал, будто его предали. Какая трагедия? Он, конечно, понимал, что Кирстен что-то скрывает от него, но не думал, что это что-то серьезное. Он был готов доверить ей все, а теперь не был уверен, доверяет ли она ему вообще.
Кирстен периодически посматривала на Майкла, когда он вез ее домой. Он выглядел умопомрачительно в своем смокинге, еще лучше — с расстегнутым воротником и без галстука.
Но весь вечер он молчал. Может, поцелуй так на него подействовал?
По крайней мере, для нее поцелуй не прошел бесследно. Она вся трепетала от предвкушения. Это платье окупило каждый потраченный на него цент! Ни один мужчина не смотрел на нее так, как смотрел Майкл в этот вечер. Кирстен переполняли чувства.
Но сейчас, глядя на его лицо, она думала, не пропустила ли она чего-нибудь. Майкл не выглядел в предвкушении чего-то большего. Он выглядел раздосадованным.
— Все в порядке? — не выдержала она.
Но когда ответом ей послужил лишь кивок головы, она поняла, что что-то случилось. Он остановился у ее дома, помог ей выйти из машины, взял новую коллекцию фигурок, и выражение его лица стало еще мрачнее.
Кирстен открыла дверь и вошла. Майкл последовал за ней и поставил подарок на кофейный столик.
Еще месяц назад Кирстен тут же начала бы изучать новую коллекцию, но сейчас она потеряла к ней всякий интерес. Ее больше волновал Майкл, который скрестил руки на груди, будто старался защитить свое сердце.
— В чем дело?
— Что за трагедия? — тихо спросил он.
— Они не должны были говорить об этом.
— Наверное. Наверное, об этом должна была рассказать ты. Ты вытащила из меня все, а сама не поделилась ни кусочком своей жизни. Я думал, мы друзья.
Вытащила? Друзья?
Кирстен была расстроена. Она никак не могла назвать их отношения дружбой. Они болтали, выполняли вместе чужие мечты, танцевали, целовались. Но, с другой стороны, она знала, что он прав. Она не раскрылась для него так, как должна была бы раскрыться для любимого человека.
— Я выложил перед тобой душу. А о тебе не знаю ровным счетом ничего.
— Я же говорила, что в моей жизни нет ничего интересного, — пыталась защищаться Кирстен, но она чувствовала себя загнанной в угол.
