— Сэди! — заглянул он в комнату.
— Извини, — пробормотала девушка. — Я тебя разбудила?
— Ничего, ничего! Я целую ночь промучился на этой жуткой кушетке, и теперь меня можно показывать за деньги. Человек-крендель! И к тому же лучше уж ты, чем Тайлер. Некоторое время я не смогу менять ему подгузники.
— Там на пеленальном столике есть марлевые маски. Они помогают.
— Как?
— Хорошо закрывают нос.
— Так вот для чего эти штуки! А я-то думал, что ими надо привязывать подгузники.
— Нет. Они для лица. Мне это помогает.
Майкл засмеялся, представив себе Сэди в марлевой маске, под которой прячется хорошенький вздернутый носик.
— А я думал, что женщины с легкостью меняют младенцам пеленки.
— Так может сказать только мужчина-шовинист.
— А разве нет? Тебе-то хорошо: нежишься в постели, делая вид, будто у тебя правая рука вышла из строя.
— Подойди-ка поближе. Я могу вдарить и левой.
Майкл вошел в полутемную комнату и остановился прямо возле кровати. Сэди выглядела такой маленькой, хрупкой и невероятно прекрасной под большим разноцветным лоскутным одеялом.
— Подойди-ка поближе, раз уж я собралась огреть тебя.
Майкл присел на краешек кровати.
— Ты меня не боишься, — вздохнула Сэди.
— Да, я бесстрашный, — согласился Майкл. — Я уже опрокинул кофейный столик, а ты вряд ли тяжелее, чем он.
— Ты еще пожалеешь. Я крепче, чем кажусь.
Майкл уже знал об этом. Он изумленно наблюдал, как Сэди высвободила здоровую руку из-под одеяла, сжала кулак и ударила его, Майкла О'Брайена, в предплечье.
Он, охнув, схватился за ушибленное место.
— Сэди, — прохрипел он, — это же у меня больная рука.
Майкл исподтишка наблюдал, как у Сэди широко раскрылись глаза.
— Больная рука?
— Боже, как горит, — застонал он. — Не знаю, как я вынесу это.
— Майкл…
— Наверное, я теперь не смогу поменять подгузник. Правда, я думаю, что…
Сэди решительно пресекла его попытку дернуть ее за ногу, снова ударив его, на этот раз гораздо сильнее.
Он выпрямился и с усмешкой посмотрел на девушку. Ему удалось заставить ее чуть-чуть улыбнуться. И в глазах у нее уже не было той боли, хотя глядели они по-прежнему тревожно…
— Болит рука? — спросил он.
— Не-а.
— А если честно?
— А почему ты считаешь, что я вру?
— Да у тебя на лбу написано!
— Не написано!
— Клянусь, написано.
— Тебя этому учили в полицейской школе? Чтение по лбам как метод допроса подозреваемых?
— Да, мэм, учили. А теперь ты можешь сделать полное и чистосердечное признание.
— Ну ладно, болит. Немного.
— На лбу написано совсем другое.
