— Произвести наследника? — повторила она, потрясенная услышанным.
Лицо у нее стало пунцовым, и он подумал, что сейчас она еще больше похожа на подростка. Когда же он сообразил, в каком смысле она поняла его слова, то почувствовал, что тоже краснеет.
— Но об этом я вас не попрошу, — поспешно объяснил он.
Видя его смущение, Рэйчел снова улыбнулась.
— А сколько вы знаете других способов, чтобы произвести наследника? — невинно спросила она.
— У меня нет намерения производить наследника, мне просто нужна жена. Формально.
— А, поняла. Чтобы было похоже, что вы делаете все возможное, чтобы произвести наследника.
— Я не готов для чего-нибудь еще, — сознался он, глядя в сторону. — Я уже устал от подходящих кандидаток в супруги. И вряд ли мне кто-нибудь заменит Шарон или моего сына.
— Как его звали? — спросила Рэйчел мягко, очень мягко, и он понял, что уже может смотреть на нее. Он знал, что увидит в ее глазах.
— Мы собирались назвать его Сэмюэл. Он и Шарон умерли почти сразу после его рождения.
— О, Дэймон, — сказала она, — никто не смеет диктовать вам, за какой срок вы должны пережить такую трагедию. Вам нужно время.
— Я знаю. И вы, конечно, правы. Но мои родители склонны выполнять долг. Мне с детства внушили, что в первую очередь я должен считаться с интересами Роксбери, а со своими во вторую. Так было всегда.
— Причина для вступления в брак, пожалуй, наихудшая, — уверенно проговорила Рэйчел.
Он посмотрел на нее: упрямый подбородок не обманул — она умела оставаться твердой. Дэймон решил рассказать остальное.
— Мой брак с Шарон был предрешен. Мы знали с детства, что должны пожениться, и, к счастью, любили друг друга.
— Дэймон, вы не должны обязательно вступать снова в брак. Есть тысячи альтернатив.
— Назовите хоть одну.
Он бросал ей вызов.
— Хорошо. — Брови у нее опустились от напряжения, но затем лицо просветлело. — Убегите! Присоединитесь к бродячему цирку. Вы сказали, что умеете жонглировать, в конце концов.
Он смотрел на нее, улыбался и молчал.
— Но, конечно, вы не можете, — сказала она мягко, и свет ушел с ее лица.
— Физически могу. Иногда даже хочу. Но я там, где мне полагается быть, и у меня есть определенные обязательства перед миром и людьми, от которых я не могу убежать. Мои родители знают, что я сделаю по возможности все, чего они ожидают от меня. Они уже начали оказывать на меня давление — иногда слабое, иногда сильнее. За последние несколько месяцев я был представлен огромному числу молодых женщин.
