Мадонна на продажу | страница 25
Оглушительно хлопнув дверью, Мэри, словно не замечая посторонних, кинулась на шею мужу и, приникнув к его уху, шепотом поведала потрясающую новость.
Джереми и впрямь был потрясен. Косясь на окаменевшее лицо «сенсея», парни один за другим исчезли. Джереми молчал.
– Кроха моя, – произнес он наконец, – ты ведь моя… Только моя! Как же теперь?..
У Мэри похолодело сердце. Жалко улыбаясь, она выдохнула:
– Но разве… Неужели ты думаешь, что я собираюсь с кем-то тебя делить?
Джереми устало опустился на циновку.
– Послушай, детка. Дела мои из рук вон плохи. Обзавестись ребенком мы всегда успеем, а сейчас…
– Но это же наш малыш! – отчаянно закричала Мэри.
Видя, как она стремительно бледнеет, Джереми вскочил, подхватил жену на руки и принялся шептать ей на ухо ласковые слова. И вот Мэри уже не помнила себя, тая от страсти в кольце сильных рук…
Джереми еще несколько раз пытался заговорить о несвоевременности прибавления в их семействе, но Мэри стояла насмерть, уверяя, что все наладится. Послушно принимая витамины, выписанные врачом, она вскоре почувствовала себя лучше, поэтому продолжила ездить на съемки. С той лишь разницей, что теперь фотографы, жалея своего «эльфа», присылали за нею машину.
Поначалу Джереми, казалось, взялся за ум и несколько съемок провел просто блестяще.
Довольные заказчики не скупились, выписывая чеки. Но хватило его ненадолго… Лишь позднее Мэри поняла: Джереми просто был не создан для систематического труда ни в какой области.
За периодами деловитости у него неизменно следовали приступы глубочайшей депрессии. Единственное, что радовало его, – это тренировки, но их он тоже частенько отменял, пролеживая целыми днями на диване с книгой, вроде «Жизнеописания Лао-цзы»…
Это и печалило Мэри, и одновременно радовало – очень уж несимпатичны были ей хмурые парни, воспитанники мужа. Впрочем, ей было не до того, чтобы доискиваться причин своей антипатии, – стояло лето, самая урожайная на натурные съемки пора…
Потом Мэри не раз спрашивала себя, в ее ли власти было остановить тогда приближавшуюся катастрофу. Она чистосердечно полагала, что просто «упустила»
Джереми.
Хватит! От этих воспоминаний делается так больно, что хочется выть… Все не раз прокручено в памяти. Не пора ли остановиться?
Светало. Мэри вновь взглянула на часы. Без четверти шесть. Неужели уснуть так и не удастся? Она опустила веки, потом прижала ладони к лицу… Утренний свет все равно сочился сквозь пальцы, от него делалось больно глазам. Неужели ее все-таки контузило? Как же болит голова…