— Тебе известно его имя?
— О да, — Шонсу вздохнул, — его бормотание звучит у меня в ушах от вечерних сумерек до утренней зари, а в последнее время и днем. В этой болтовне мало что имеет смысл, но как его зовут, я знаю — Уоллисмит.
— Уоллисмит? — отозвался Хонакура.
— Уоллисмит, — повторил воин.
Такое имя не носил ни один из семисот семидесяти семи демонов, но какой же демон назовет свое настоящее имя, если его не призывать определенным образом. И хотя сутры описывали демонов самых страшных и отвратительных, такой крайности, как волосы на лице, Хонакура не мог себе представить.
— Богиня распознает его, и он будет изгнан, — сказал старик. — Какое приношение ты сделаешь Ей за это?
Молодой человек печально опустил глаза.
— Священный, у меня ничего не осталось, кроме силы и воинского искусства.
Воин, и не говорит о своей чести?
— Может быть, служба в нашей охране, год или два? — предложил Хонакура, не спуская с него глаз. — Правитель — светлейший Хардуджу, Седьмой.
Жесткое лицо воина стало еще более суровым:
— Сколько Седьмых вам необходимо иметь в охране? — спросил он осторожно. — И какую клятву я должен принести?
Теперь Хонакура рискнул высказаться несколько точнее:
— Светлейший, мне неизвестны все клятвы, которые приносят воины. Что же касается охраны, я не припомню, чтобы у нас было больше одного Седьмого, а я служу здесь уже более шестидесяти лет.
Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга. Воин нахмурился.
Хотя уничтожая себе подобных, это племя и не испытывало сильных угрызений совести, но советы посторонних по этому поводу они воспринимали без восторга. Хонакура решил еще немного приподнять завесу.
— Воины высоких рангов редко посещают храм, — сказал он. — За последние два года я не видел ни одного. Однако любопытно вот что. До меня доходили слухи о нескольких воинах, которые приезжали в Ханн. Один из них был седьмого ранга, еще несколько — шестого, и целью их, как они сами утверждали, было…
— Что? — Воин сжал кулаки.
— Ничего, ничего! — быстро заговорил Хонакура. — Всего лишь слухи. Говорили, что эти воины хотели занять переправу и ту длинную аллею. Может быть, они потом раздумали. Кто-то из них добрался даже до постоялого двора, где обычно останавливаются паломники, но ему не повезло — он отведал там гнилого мяса. Так что никого, кроме вас, светлейший, и тем сильнее наша радость.
Сильные мускулы не всегда свидетельствуют о слабом уме — молодой человек все понял. Краска ярости проступила у него на щеках.
