Уолли колебался. Он посмотрел на плащ, оставшийся лежать на кровати, и на корзину, в которой лежало целое состояние — гора серебряных блюд, — А как же все это? — спросил он.
— Это украдут, — ответил мальчик. — А какая разница?
В его вопросе Уолли почудился некий подвох. Он увидел, как острые глаза его собеседника сверкнули. Это ловушка — если он скажет, что разница есть, значит, все эти вещи имеют какую-то ценность, а следовательно, они реальны. Однажды он уже попался, и теперь надо быть осторожнее.
— Никакой.
— Тогда пошли, — кивнул мальчик и побежал к двери.
— Слушай, ты, Недомерок! — окликнул его Уолли. — А может, ты заманиваешь меня в ловушку?
Опять показалась эта зловредная усмешка, открылась дырка там, где не было зуба.
— Да.
Больше он не сказал ничего, но вопрос: «А какая разница?» отчетливо читался в его лукавых глазах.
Уолли пожал плечами и улыбнулся:
— Ну, пошли! — и вышел из домика вслед за мальчиком.
Было прекрасное, по-тропически томное утро, его не портили даже запахи, которые всегда сопутствуют большому скоплению людей и лошадей. Солнце уже разогнало тень около домика и теперь нещадно жгло Уолли спину — в такие утра, как это, всегда начинаешь думать о летних каникулах, о пляжах и загорелых девушках, о прогулках по лесу и о теннисном мяче. Мальчик запрыгнул на низкий парапет дороги и, раскинув руки, чтобы удержать равновесие, покачиваясь, побежал вперед Чтобы не отстать, Уолли прибавил шагу; он заметил, что дорога спускается вниз, под кроны деревьев. Спрашивать о том, куда они идут, — бесполезно: ответом будет все тот же вопрос.
Путников, шедших навстречу им, было не слишком много. Поравнявшись с ним, люди приветствовали его поклоном. Он кивал им, не останавливаясь.
— Как я должен отвечать на приветствия? — Спросил он своего проводника.
— Кивок — это то, что нужно, — ответил мальчик; стена, по которой он шел, стала шире и теперь он двигался ровнее. Его лицо было совсем рядом с лицом Уолли. — Не отвечай черным и белым. Если хочешь, то и желтым. А зеленых и синих ты должен приветствовать — прижми к груди сжатый кулак. Это значит, что ты не собираешься обнажать меч, так же, как рукопожатие означает, что ты не прячешь где-нибудь оружия. — Опять начался узкий полуразрушенный участок, и он раскинул руки. — Не улыбайся, тебе это не положено.
— И даже красивым девушкам?
Теперь во взгляде мальчика было предостережение.
— От воина твоего ранга это будет воспринято как приказ.
