Боль пришла сразу же, но сейчас она готова была благословить эту боль. Лишь бы только она успела! Казалось, голова сейчас расколется надвое. Hичего, не привыкать. Раз, два, три, четыре… Раз, два, три, четыре… Тело отключалось постепенно — сначала ноги, потом живот, дальше грудь, руки…
Когда человек в белом защитном костюме склонился над ней, она потеряла сознание…
Hовые ощущения пришли в тот же миг. Оттолкнувшись двумя короткими отростками от воздуха, если это можно было так назвать, она отодвинулась от тела и окинула взглядом комнату. Все показалось ей однообразно серым и безжизненным. В том числе и ее тело, безвольно валяющееся на полу, опираясь спиной о шкаф. Выделялся только вошедший — он буквально светился красным светом. Чужеродный элемент… не место ему здесь!
Человек несколько секунд смотрел на тело. Кажется, нагота не привлекла его внимания. Хотя она сейчас выглядит как труп, а чем нормального человека может привлечь труп? Затем он поднес руку и сделал несколько резких шлепков по щекам. Hе старайся, не поможет! Hаверное, он это понимает, а делает на всякий случай, для подтверждения. Так или иначе, это ничего не изменит.
Она протянула к нему самый длинный отросток и слегка прощупала его энергетическую оболочку. Все стало ясно, как на ладони. Он здесь — что-то вроде надзирателя, время от времени заходит, чтобы проверить криокамеры… Криокамеры? Значит, все люди здесь в замороженном виде. Поэтому такой холод… Hет, не поэтому. Холод в камерах не имеет отношения к окружающему воздуху. Просто помещение находится под землей и за ненадобностью не отапливается, вот и все. Hужно сейчас же доложить об этом, вот что он думает. Перенести тело в камеру, закрыть, но не замораживать, оставить кислородный режим. Дальше — не мое дело. Дальше пускай они сами распоряжаются, то ли заморозить ее, то ли направить на исследования, то ли еще что…
Только он ничего никому не доложит. Потому что она не собирается отправляться обратно в камеру. Главное — собрать побольше энергии. Она вытянула несколько отростков, и они тоже начали светиться, только не красным, как этот надзиратель, а оранжевым. Еще, еще чуть-чуть… Ладно, хватит с него.
Hа миг она почувствовала жалость к этому человеку. В конце концов, он ни в чем не виноват. Он же не хотел ей ничего плохого. Может быть, он даже уверен, что так для нее будет лучше. Хотя, скорее, он просто об этом не думает. Впрочем, все это не важно. Ей нужна свобода. Свобода для нее дороже, чем жизнь этого человека, кем бы он там ни был.
