* * *
В сентябре враг подходит вплотную к стенам Ленинграда. В это тяжелое время ленинградцы не знают ни минуты покоя. Фашисты беспрерывно бомбят город. Горят Бадаевские склады. Сирены воздушной тревоги, кажется, уже никогда не прервут свой надрывный вой. Гитлеровцы подтягивают дальнобойную артиллерию.
Уже захвачена Стрельна, Новый Петергоф, поселок Володарский. Линия фронта в каких-нибудь пяти-шести километрах от Кировского завода. Уже полностью переходят на фронтовые рельсы все его цехи. «Все для фронта, все для победы!» А для фронта и победы требуются танки, пушки, броневики…
Ленинградцы хорошо помнят мужество рабочих Кировского завода. Кто же были эти рабочие? Женщины, старики, подростки. Это они, сутками не покидая рабочие места, тут же облюбовывали уголок для скоротечного, беспокойного сна, урывали минуту-другую, чтобы поддержать силенки легковесным хлебным пайком, — и снова за работу.
А наша дивизия с боями отходила к Ораниенбауму… Прижатый к заливу, там образуется ораниенбаумский плацдарм. Враг занимает Гатчину, Пушкин… Ленинград готовится к уличным боям. А фашистам удается выйти на рубеж [13] Невы от Усть-Тосно до Ладожского озера, захватив Шлиссельбург. Кольцо блокады вокруг города замыкается…
Ленинград еще не знает, сколько горя таит в себе это слово — «блокада». На левом берегу Невы, у Невской Дубровки, что в двенадцати километрах южнее Шлиссельбурга, 115-я дивизия в ожесточенных боях отвоевывает у противника небольшой плацдарм. Его так и будут называть Невский пятачок. На этот пятачок перебрасываются части 8-й армии, куда входит и наша дивизия. Мы знаем — на прорыв блокады.
Но два месяца тяжелых кровопролитных боев ничего не дают. В конце декабря дивизию отправляют на пополнение и переформирование.
В Янино, куда мы приходим вечером, нас поджидают эшелоны товарных вагонов. Грузимся в густой темноте, но организованно, быстро. Поторапливает ночной мороз. Любопытствуем о маршруте, допытываемся друг у друга, но, как видно, его не ведают и наши командиры. Отшучиваются:
— Во всяком случае, из Невской Дубровки уезжаем…
Едем долго, больше стоим. Похоже, что эшелон крутится где-то по окружной дороге. Наконец далеко за полночь вагоны вздрагивают и останавливаются окончательно. Приказ: «Вылезай!» Станция Лисий Нос.
Невзрачненький деревянный вокзал, окрашенный, как и все железнодорожные сооружения, в желтый цвет, стоит намного ниже платформы, и кажется, что от частых бомбежек словно съежился в испуге, прижался к земле.
