— Рокти — твоя сестра?
— Мы двойняшки, — Лист шагнул чуть шире, ушел вперед. То ли показывать дорогу на поворотах, то ли избегал разговора.
— Совет — это совет Старейших? — я не отставал.
— Конечно. — Снова заинтересованный взгляд искоса. — Другого совета нет. И прибавь шагу, до заката осталось не так уж много времени.
Думаю, я верно расценил это предложение и заткнулся. Миновав еще пару поворотов, мы снова зашли в тупик, который на сей раз оканчивался дверью. Незапертая, она легко открылась с одного толчка и, перешагнув порог, Лист сделал широкий приглашающий жест, усмехнулся криво:
— Добро пожаловать! Коль скоро сестрица задалась целью проникнуть в совет, я полагаю, ты — первый из длинной череды незваных гостей. А значит, достоин особого приема.
— Очень любезно, — сарказм не помешал мне воспользоваться приглашением. Признаться, я думал только о том, где бы мне преклонить голову, или на худой конец — присесть.
Лист не предоставил мне такой возможности. Я не успел еще окинуть взглядом просторной комнаты все с теми же скругленными углами, овального стола и дюжины полукресел по центру, когда Лист потянул меня куда-то в сторону, мы снова нырнули в короткий теперь уже проход и очутились в комнате поменьше, стены который были закрыты полками, а пол — заставлен тяжелыми с виду ларями. Лист открыл один, вынул рыжую плотную куртку из грубо выделанной замши — я надел, и рукава оказались коротки — из другого сундучка он выудил щетку с жесткой щетиной и деревянную расческу с редкими зубьями, пару склянок и маленькую коробочку, перекинул через плечо отрез материи.
— Идем, солью тебе на руки, — он толкнул меня в спину, направляя к другому ходу, и мы очутились в маленькой кухоньке. В ней не было очага, но обилие посуды наводило на мысль о еде. Я сглотнул. Очередной ход вел из кухни в центральную комнату.
Лист указал на медный таз на слишком низкой для моего роста тумбочке, открыл коробочку, поставил рядом. Взял глиняный кувшин и, сняв крышку с бочки, черпанул воды.
В коробочке лежал желтоватый порошок. Я набрал горстку. Плотно спрессованный и мелкий, он и не думал разлетаться, прилип к пальцам. Вода из кувшина полилась на руки, и на ладонях запенилось, я принялся спешно мыть руки, рискнул и мазанул мокрым и скользким по лицу, шее — свежие порезы ожгло болью — хватанул воды за воротник, но зато почувствовал себя много лучше.
Слив воду, Лист принялся сочинять ужин: достал из-под длинных столов корзины, набрал овощей, в туесках нашлись зерна бобовых и крупа, бочка с водой не закрывалась и похоже была бездонна. Я черпнул еще, кое-как вымыл голову, расчесался, взялся чистить жесткой щеткой джинсы и кроссовки. Куртка в плечах была узка и стесняла движения, я снял ее, отнес обратно и положил в ларь. Лист хмыкнул и нагрузил меня работой — я сел чистить то, что на наших базарах называют синенькими, а по науке, кажется, баклажанами. Беседа была сведена к коротким репликам «подай-принеси».
