Происхождение названий «Русь», «русский», «Россия» | страница 5



Деятельность Мономаха надо было освятить исторической традицией. И это уже дело летописца. Разве времена Мономаха не перекликаются с летописной легендой о призвании варягов? Разве летописная легенда о призвании братьев-варягов не призвана освятить традициями далекого прошлого «дела и дни» Мономаха? Разве мы не усматриваем в летописной редакции следы «мирских страстей и политических интересов»? А материала для того, чтобы облечь эту легенду в определенную форму, было более чем достаточно.

По-видимому, когда-то, в глубокой древности, на севере Руси действовали приглашенные славянской знатью, вроде упоминаемых в поздних летописях новгородского старейшины Гостомысла, варяжские дружины. Эти нанятые местными племенными вождями норманны, будучи сами носителями культуры отнюдь не более высокой, нежели русская, не могли стать создателями государственности.

Однако эта деятельность норманских наемников на севере Руси и облеклась позднее, в описаниях летописца, в легенду о призвании. Тем более, что (и это характерно для феодалов разных стран) в эпоху средневековья, как мы уже отмечали, установилась традиция выводить свой род «из-за моря», «за тридевять земель», лишь бы подчеркнуть особую родовитость и аристократичность своего происхождения.

В распоряжении летописца, благодаря тесным связям киевского княжеского двора и английского королевского дома, была и форма, в которую облекся этот рассказ.

При дворе Владимира Мономаха, женатого на Гите, дочери последнего англосаксонского короля Гарольда, могли оказаться английские барды, привезшие на берега Днепра свой песенный материал.

Наличие в Киеве XI–XII вв. англосаксонской параллели призвания князей «из-за моря» вряд ли может вызвать сомнение. Это были времена Эдвина и Эдуарда, сыновей короля Эдмунда Железный Бок, изгнанных из Англии датским конунгом Канутом и нашедших пристанище в Киеве; Гиты Гарольдовны и тех англосаксов, которые в качестве свиты и наемников-дружинников появились в то время в Киеве после разгрома англичан в битве под Гастингсом; время ирландцев-скоттов, завязавших связи с Киевом; время, когда изгнанные норманнами англосаксы появились на Руси и в Византии.

С ними вместе на Русь пришли эпические мотивы о борьбе племен и призвании из-за моря братьев править и княжить, чрезвычайно близкие летописному рассказу о трех братьях-варягах; равным образом, как и те сказания и материалы, которые послужили англо-саксонской параллелью к «Поучению детям» мужа англичанки Гиты Гарольдовны — Владимира Мономаха. И ирландское предание о трех братьях, равно как и рассказ Видукинда Корвейского в его истории саксов о призвании бриттами в свою «великую и обильную землю» князей из саксов Генгиста и Горсы, видимо, послужили прототипом для летописца, создавшего свое сказание под влиянием рассказов и песен англосаксов киевского двора.