- Прости меня, Кейс, - пробормотал он. - Пожалуйста, прости.
В его голосе и во взгляде темных глаз Кейси вдруг прочла такую боль, что ее обиды сразу улетучились как дым.
- За что простить, милый? - спросила она, боясь услышать ответ.
- Я тебя обидел. Я не хотел этого, Кейс! Я хотел тебе помочь! Хоть как-то исправить…
- Что исправить?
Молчание.
- Джини, - прошептал он наконец. - Ее я не смог спасти.
Словно нож пронзил сердце Кейси. Она шагнула в ванну, обняла Слейтера и всем телом прижалась к нему.
- Ни в чем ты не виноват! Она сама сделала свой выбор. Что ты мог сделать…
- Она искала помощи, - хрипло шептал он. - А я ничего не мог сделать. Ты знаешь, что это значит, когда ты ничего не можешь сделать?
Черная, беспросветная тоска звучала в его голосе. Кейси уткнулась носом прямо в его мокрую грудь.
- Я тоже ее любила, Слейт.
Он стиснул ее так, что хрустнули кости, - будто боялся, что она сейчас исчезнет.
- Ты удивительная женщина, Кейси Донован, - пробормотал он наконец. Затем руки его разжались, и Слейтер уснул.
- Спасибо, - прошептала Кейси и прижалась к его губам. Слейтер улыбнулся во сне.
И захрапел.
Кейси долго смотрела на своего спящего возлюбленного. Ей не давали покоя два вопроса. Первый: как она до сих пор жила без Слейтера?
И второй: как вытащить его из ванны, дотащить до спальни и уложить в кровать?
Слейтер часто слышал, что самый гениальный ум имеет пределы - безгранична только глупость. Сегодня ему довелось стать живой иллюстрацией к этой народной мудрости.
Он открыл один глаз - и тут же со стоном закрыл его опять. В мозг словно вонзилась белая молния, а в висках застучали тысячи крохотных молоточков.
С третьей попытки ему удалось сесть, и к горлу тут же подкатила тошнота. Он чуть не рухнул обратно. Голова разламывалась, шершавый, как терка, язык больно царапал воспаленные десны.
Согнувшись пополам и придерживаясь за стены, Слейтер добрался до ванной. Из зеркала на него глянула перекошенная физиономия с синяком под глазом - при виде таких физиономий дети визжат, а старушки падают в обморок.
При каждом движении грудь пронзала острая боль. Может, у него ребро сломано? И даже не одно… Вообще, похоже, во всем теле не осталось ни единой целой косточки! Да-а, для игры в футбол с братьями Хеккетами он явно староват! И уж точно устарел для совместных возлияний.
Морщась от боли, он стащил трусы и потянулся к крану, как вдруг внизу хлопнула дверь, по лестнице часто застучали шаги и в его бедный череп огненными сверлами вонзились звонкие мальчишеские голоса:
