— Булка! — печально подсказала Манек.
— Булка? Ну, ведь, сама же понимаешь, что булка не годится Неужели же ничего нет на земле, кроме булки? Ну, подумай хорошенько.
— Компресс.
— Что?
— Я не могу думать, когда ты такой бешеный. Думай сам. Я тебе не кухарка!
— Ради Бога, не сердись! Манек, дорогая, как же быть?
— Подожди! Я придумала! Позвоним к Жене. Она всегда в деревне всем лошадям имена придумывала. Так она живо! Вот увидишь.
— Ну, звони.
— 110-02! Женя, ты? Голубчик, выручи! Придумай скорее название для журнала, только без сил природы. А?
— Что она говорит? — взволновался секретарь. — Она говорит: «Звездочка».
— О, Господи!
— Она говорит: «Луч»!
— С ума сойду! С ума сссойду!
— Она говорит: «Заря».
— Дай отбой! Дай отбой! Уф!
Сели, надулись, отвернулись в разные стороны.
— Не надо было беспокоить Женечку, если тебе ничем нельзя угодить!
— Боже мой! Боже мой! — стонал секретарь. — А время все идет и идет.
— А что, если назвать «Зарница»?
— Гм… пошловато. Но все-таки хоть одно придумали. Запишу: № 1 — «Зарница».
— Видишь, ты все бранишь меня, а я же и придумала. Небось сам не мог!
— Ну, нечего, нечего! Велика важность — одно название придумала, а я обещал полтораста.
— Ну, теперь уж легче пойдет. Лиха беда — начало.
— Ну?
— Да что ты все понукаешь! Я тебе не лошадь. Выдумывай сам — теперь твоя очередь.
— Легко сказать… Гм… Какие предметы бывают на земле?.. Булка…
— Я уже говорила булку.
— Подожди, не перебивай! Булка… гроб… чулки… Тьфу! Ничто не годится! А редактор, наверное, за это время сотню придумал.
— Уж и сотню! Спроси у него по телефону.
Секретарь позвонил.
— Это вы, Андрей Петрович? Виноват, я только хотел спросить, как у вас насчет названий? Я уже придумал несколько, но до полутораста еще далеко. Может быть, у вас что-нибудь есть.
— Гм… да-м… — загудел в ответ сконфуженный бас. — У меня, конечно, есть, кое-что надумано…
— Много?
— Гм… да-м… порядочно… То есть, по правде сказать, одно.
— А какое? Не секрет?
— Извольте. Несколько, положим, экзотическое, да ведь я и не настаиваю: «Солнечное Сияние».
Сердце секретаря сжалось завистью, но вдруг он воспрянул:
— Андрей Петрович! — закричал он радостно. — Да ведь это же нельзя! Ведь это же про солнце!
Трубка около секретарского уха долго, тяжело сопела и, наконец, передала фразу:
— Н-да, пожалуй, вы и правы. Да мне, знаете ли, некогда было. Ну, а у вас что? Прочтите ваши?
— У меня не особенно много… то есть довольно мало… у меня одно.
— Негусто Но зато, может быть, хорошее.
