Звонить в дверь пришлось долго. И даже стучать. Когда Носков наконец открыл им, то был такой сонный, что даже не удивился раннему визиту. Широко зевая, пригласил гостей в большую комнату.
Комнат в его квартире было две. Окна одной выходили на железную дорогу, а другой — на автомагистраль. Поэтому в квартире стоял страшный шум. Прямо под балконом Носкова проносились день и ночь машины, а в спальне гудели электрички и скорые поезда. Волнистый не мог представить себе такой жизни на перекрестье дорог, но стилист, казалось, находил в этом особое удовольствие. На вопрос пожал плечами:
— А что? Меня это устраивает! Съезжать не собираюсь.
Мебели в доме было на удивление мало. Казалось, что ее только‑только вывезли. А как же «съезжать не собираюсь»? Врет? Внимание сразу же привлекал большой портрет на редкость красивой женщины. На вид ей было лет сорок: не девица на выданье, но дама. Лицо у женщины было тонкое, нежное. Высокая прическа, рот изысканных очертаний, огромные, немного грустные глаза.
— Мать, — коротко пояснил Ричард, не дожидаясь вопроса.
В остальном смотреть здесь было не на что. Волнистый отметил только хорошую аппаратуру и мощные колонки по углам — очень дорогие. Его сын тоже увлекался музыкой и даже вел в школе дискотеку. Занавески были раздвинуты, а форточка открыта. Приходилось кричать, чтобы друг друга услышать. Сергей Павлович и так уже понял, что стилист — парень со странностями.
— Окно закройте, — попросил он первым делом.
— Что?
— Окно, говорю, закройте! — заорал майор.
Стилист усмехнулся, но форточку закрыл. Стало чуть тише. Все так же непонятно усмехаясь, Носков спросил:
— Господин майор, ваша фамилия Волнистый?
— Да, это так, — набычился Сергей Павлович.
— А ваша Попугайчик? — спросил стилист его воспитанника. — Вы Алексу документы показывали.
— Ну и что? Да, Попугайчик! — Юный лейтенант нахохлился.
— С ума сойти! — рассмеялся Носков, и лейтенант Попугайчик тут же обиделся. — Кому‑то не везет еще больше, чем мне! Дело об убийстве Нэт‑ти расследует Волнистый Попугайчик!
— Вы, гражданин Носков, не шутки должны шутить, а задуматься о своем серьезном положении, — сделал стилисту внушение Сергей Павлович.
— Что ж такого серьезного в моем положении? — с иронией вскинул темные брови Ричард.
— По порядку начнем. Присаживайся, Серёжа. То есть лейтенант.
Лейтенант Попугайчик, все еще пребывая в обиженном состоянии, расположился за низким журнальным столиком. Писать там, скрючившись, ему было неудобно, но Носков, видно, не признавал мебели стандартного размера. Его квартира напоминала бивуак, разбитый в театре военных действий.
