— Правду о состоянии наших рек надо впрыскивать вместе с клизмой от запора всем больным ложью.
— Вы врач?
— Я — гидролог. Но хорошо знаю запорщиков в министерствах.
— У нас, разумеется, работать никто не хочет. И никто не хочет ни за что отвечать.
— И все-таки кто-то работает, и мы существуем. Едим хлеб, ходим в штанах, ездим в метро.
— Один с сошкой, миллионы с ложкой.
— Да-а. Пятнадцать литров на человека в год одной водки, дикость! Кретинизм! Спаивают, что ли, народ?
— Истина превыше всего. Имен-но! Хотя нередко она своей неудобностью раздражает, как лошадь в трамвае.
— Что за лошадь? В каком трамвае? Когда?
— Вы безукоризненный в правдолюбстве человек! Гений! Будете спорить?
— Благодарю вас. Не буду.
— Может быть, церковь виновата, что боги умерли? Священнослужители виноваты, а?
— Ты слишком много значения придаешь недосказанным истинам, поэтому злишься.
— Я хочу сказать, что в нашей науке полно ослов. Живем в придуманном мире парадов, мумий и манекенов.
— Таланты? У нас в науке все талантливые! Наоборот — надо всех поставить в одинаково равное положение. Талант — это возвышение, высокомерие, индивидуализм! Это противоречит нашему образу жизни? Ась?
— Он очень пьян?
— Не очень.
— И устроил взбрык и свалку, как всегда. Надо знать Тарутина.
— Его мизантропия обращена к нам. Он ненавидит и презирает все и вся. Дайте ему власть в руки, и он нас всех…
— Вы плохо держите позу доктора наук.
— Увольте, неспособен.
— Все просьбы — архаизм. Следует требовать, стучать кулаком по столу!
— Чувствительный привет! Стучите себя в лобик, авось услышите эхо.
— Титулованные посредственности! Звание академика — пожизненно. Смешно!
— Небо такая же тайна, как тайна смерти? Понавыдумали черт-те что! Пытаются познать космос, в то время как не познали самих себя на земле. Ведь нельзя математически объяснить даже чувство лягушки! Ничего не получится. Нет тут математических ожиданий!
— И ты не веришь в людей?
— У меня нет точного ответа. Идиотизм человеческий не знает ни границ, ни нормы. Если бы Павлов жил в наши дни, то вряд ли бы он стал великим ученым. Его уничтожили бы завистники.
— Летчики говорят: тормози в конце полосы, не оставляй любовь на старость, водку на утро.
— Высшее начальство не любит печальных истин. Кто из нас решится сказать, что наш проект в Чилиме — преступление, гибель тысяч гектаров ценнейшего леса и плодородных земель?
— Вэвэ, вы не скажете это министру.
— Я скажу.
— Владимир Владимирович, вы не скажете.
