Судя по всему, засаду устроила группа, идущая с задания, — наши парни наткнулись, верно, на чужую лыжню, определили, в каком направлении проследовали финны, сколько их, и решили дождаться возвращения. Разгадают теперь они маневр, предпринятый лазутчиками?
Мой финн тяжело пробивался сквозь слежавшийся на дне толстый слой снега, тяжело, медленно, но не давая себе ни малой передышки. Не человек — машина. Мы уходили все дальше, я перестал различать вмятину, оставшуюся после нас в снегу там, на склоне, где застали выстрелы.
Викстрем затаился, я потерял его из вида.
На гребне оврага так же не улавливалось никакого движения. Неужели наши не разгадали маневра? Или просто не заметили?
Если бы только удалось вытолкнуть кляп! Эти сволочи замуровали мне рот моей же рукавицей — стоило скосить глаза, и я видел знакомую окантовку. Рукавица намертво заклинила челюсти, как ни пытался двигать, как ни напрягался — все впустую.
Меня охватили беспомощное отчаяние и злость. Злость прибавила сил, я вдруг остервенело взбрыкнул ногами и саданул под колени финну. Извернулся — и саданул!
Ноги у него подсеклись, мы рухнули с ним в снег.
Он матерно выругался по-русски, приподнялся и ответно двинул меня снизу в бедро. Я понял — ножом: горячая волна прокатилась по коже. Странно лишь, не почувствовал боли.
Ногами я ничего больше сделать не мог — стукнул головой. Поднял повыше голову и — затылком в затылок. Но шапки, его и моя, смягчили удар.
Финн не успел отреагировать: ухнула граната. Там, позади, где остался Викстрем.
Финн вскочил, будто вовсе и не громоздилась на спине тяжелая ноша.
— О-э, Викстрем!
— Цо-цо-цо! — раздалось в ответ.
И следом — торжествующий смех. Смех победителя.
Во мне все сникло: гранату метнули не наши — Викстрем метнул.
— Цо-цо-цо!
— О-э, — отозвался мой финн, добавил что-то на своем языке и тоже рассмеялся.
Развернул лыжи, двинулся в обратный путь. Мной овладела апатия, я перестал воспринимать окружающее.
Очнулся, когда совсем неподалеку раздался приглушенный вскрик:
— А-а!
Я вздрогнул, подумав, что это Викстрем добивает раненых.
Финн встревоженно позвал:
— Викстрем!
Лес молчал.
Крикнул громче, с явной тревогой, однако напарник опять не отозвался. Он потянул с шеи автомат, засеменил лыжами, спеша укрыться за ближнее дерево. В эту минуту над головами у нас взлаяла автоматная очередь.
Мы вздрогнули с ним одновременно, но пока я приходил в себя, финн успел выхватить нож и отсечь ремни, державшие меня на спине. Освободился от громоздкой ноши.
