— Яще чиго ни хватало… — мило щебечут вишневые губы. — Вы выпийте, а мне треба на виноградник…
Она проворно метнулась в сени, принесла еще вина, добавила закуски, а сама снова шуганула во двор, работать. У нее даже в мыслях нет посидеть с ребятами и поговорить за жизнь — все у нее горит, она вся в деле. И юркая, статная фигура молодицы вскоре пропадает в заскорузлых лозах виноградника…
— Ее уже не уговорить, — довольным тоном прибавляет Галуза, — ибо виноградники у нее сидят в крови…
Шебеко тоже удивлен нежданному везению Галузы. «Во подвалило так счастья, подвалило… Везет дуракам!» Мысли его, словно переменчивые ветры, проскакивают то к Галузе, у которого, кажись, в жизни все становится на свои места, то вихрем врываются в собственную душу, вызывая невольную боль и беспокойство. Нет, не любит он девчат с пылкой страстью. Ни одна из них не тревожит душу хлопца. И, кажись, по нему тоже особо не плачут нежные сердца… Эх-х, не жизнь, а сплошное расстройство. И в его замутненное водкой сознание приплывают недовольные чувства…
После того, как завершилось застолье — небольшое, но чудное по сути, Шебеко своему товарищу шепнул:
— Все хохлы такие… Хлебом не корми, но дай им лычки. Костьми ляжет, но будет стараться пробиваться в начальники…
— Да это же хорошо! — как ни в чем ни бывало ответил Коля.
— С одной стороны хорошо, это верно, — согласился друг. — Но, с другой стороны, плохо — все помыслы и мечты вращаются лишь возле карьеры. Нет ни романтизма, ни наслаждения жизнью… Человек становится закомплексованным — не замечал?
* * *
А в хате старшего брата Шебеко явно повеселел.
— Что с тобой, дорогой? — поинтересовался Коля, кожей чувствуя, как его друга обняло какое-то возвышенное, приподнятое настроение.
— Есть одна идея! — загадочно блеснул глазами Шебеко.
— Например?
— Послать телеграмму в Новороссийск…
— Другу?
— Да! — был ответ. — Но только в длинной юбке. Коля лишь улыбнулся, поняв стремление Володи.
Видать, и в Шебеко уже просыпается чувство одиночества, естественная тяга к прекрасному полу…
Они потопали в ближайшее отделение связи, с затасканного стола взяли пару бланков для телеграмм, и на шершавом синем листе Шебеко корявым почерком вывел:
"Привет, Таня! Мы с другом заехали далеко, поближе к горам великого Кавказа. И теперь не знаем, как выбраться отсюда. Если есть желание помочь нам, хотя бы духовно, то пошли нам телеграмму по следующему адресу…"
И далее следовал точный адрес. Но не станицы Красноармейской, а станицы Наурской, что блаженствует в Чечне.
