В чем радость личного общения с книгой, которую библиофил (наконец!) нашел или получил? В чувстве собственности? — Нет, это недостойно, это снимает и умаляет социальное высокорадующее удовлетворение, которое испытывает библиофил, когда он гордится не тем, что он имеет, а тем, что показывает, изучает, т. е. предоставляет свой образцовый экземпляр другим. Или библиофилия — в чувстве владения «редкостью», небывалым «уникумом», неповторимым и особенным чем-либо? Здесь столь часто закономерная гордость может переключиться в самодовольство, в чванство. Библиофил не библиоман, охотящийся неизвестно за чем и неведомо почему и прячущий свои книги, которые он не читает и никому не показывает. Но есть и весьма неприятный тип библиофила — хвастуна, себялюбца, который готов свои книги демонстрировать не ради них самих, а ради — себя. «Вот какой я». «У тебя-то нет, а у меня есть». «У меня экземпляр особый, вот здесь — опечатка, а в твоем обычном экземпляре ее нет» (это последнее — французская эпиграмма XVIII в.)…
П. Н. Берков очень тонко выискивает и знает особенности библиофилов. Он умеет видеть за собраниями книг именно живых людей, их собирающих. Можно, конечно, больше остановиться на творчестве библиофилов-собирателей. В их обязанности неизбежно входит забота о книге. Ее переплет, если она в нем нуждалась. Ее хранение. Устройство библиотеки. Систематизация. Описание. Обработка и библиотеки и отдельного экземпляра. Экслибрис как знак, запечатлевающий и увенчивающий любовь к книге и образ библиотеки. У самого П. Н. Беркова была очень большая и ценная библиотека по его специальности, литературоведению. Была изумительно им составленная картотека, поступившая после его кончины в Пушкинский Дом Академии наук. Библиотека сохранена тщательно наследницею — вдовою Павла Наумовича Софией Михайловной. И был для нее заказан прекрасный и скромный экслибрис[1].
Покойный автор предлагаемой книги был и ученым, и мыслителем, и другом книги, и книголюбом, и книгособирателем и библиофилом. Немного еще надо сказать только о том, каким был он историком. То, что он «библиофилии» — качеству отдельных библиофилов — противопоставил библиофильство как общественное явление и советское, более демократичное, движение противопоставил дореволюционному — любительскому, аристократически-снобистскому книголюбству или любованию отдельными редкостями, — безусловная заслуга.
Настоящая книга продолжает издания «О людях и книгах» и «Русские книголюбы». В первой и второй главах новой — посмертной — книги своей П. Н. Берков отчасти повторяет некоторые материалы, освещенные уже в его первых книгах. Сюда относятся места, где говорит он об антологии «Похвала книге» И. А. Шляпкина, о «Кружке любителей русских изящных изданий». По поводу деятельности последнего стоило бы упомянуть, что неоспоримой заслугой «Кружка» останется издание Гоголевского «Невского проспекта» с иллюстрациями Д. Н. Кардовского и, конечно, «Материалов для библиографии русских иллюстрированных изданий».
