— Так вы оборотни, а не демоны?
— Нет, — Ненаш слегка раздражённо захлопнул книгу и пристально посмотрел мне в глаза. Похоже, он смирился с мыслью, что сейчас почитать не удастся. Сам виноват, что выманил меня из-за компьютера. — Оборотень — это человек, который может принимать облик какого-либо зверя. Я так понимаю, изначально это был волк. Иногда медведь. Я — не человек. И в волка не сумею превратиться. Разве что в очень крупного.
Я молчала в ожидании продолжения. Он вздохнул и показал на мою тарелку:
— Ты хоть попробуй перед тем, как выбрасывать, — и продолжил объяснять. — Многолики — гуманоиды, но мы не относимся к виду обезьян, как люди. Мы хищники, и большую часть еды, которую ты ешь, я не смогу нормально переварить по той простой причине, что кишечник у меня слишком короткий. В мире, откуда моя раса родом, всегда были проблемы с пропитанием, и эволюция решила их довольно изящным способом. Я могу принять облик человека, тогда большинство проблем с человеческой едой будет решено, так как кроме других особенностей вида я скопирую пищеварительный тракт. Я уже достаточно тщательно тебя изучил, чтобы скопировать твой вид. Чем ближе мне вид, тем быстрее и легче мне его скопировать. Так, я могу без особых проблем преобразиться почти в любого гуманоида из известных мне миров. Чем дальше от моей оригинальной формы находится вид, тем дольше и сложнее мне его скопировать. И тем труднее потом удерживать принятую форму. Во многом я ограничен массой и объёмом. Сейчас я вешу около ста пятнадцати килограмм, а длинные волосы хорошо увеличивают мою поверхность. Мы никогда не стрижёмся — любой многолик, которого ты встретишь в оригинальной форме, будет длинноволос. Можно сказать, что это отличительная черта культуры моего клана, — он на секунду замолчал, выбирая, о чём рассказать далше. — Мы не можем становиться неживыми объектами, потому что теряем сознание и остаёмся в такой форме навсегда. Да и менять структуру своего тела так радикально очень тяжело. Например, чтобы превратиться в холодильник, мне бы пришлось превратить свои кости, мышцы и кровь в метал и пластик. Это чертовски сложно, почти невозможно. По похожей причине мы почти никогда не принимаем облик животных. По крайней мере, до конца. Животным негде хранить разум, а безумный многолик — слишком опасное существо. Я могу в определённых пределах менять свою массу, добирать её из окружающего пространства когда я ем или пью. Изменения в пять-десять килограмм не составят труда, пятнадцать-двадцать потребуют дополнительного времени, пятдесят — мой физический предел.
