Сева покачал головой.
— Нет. Ты лёгкая, как пушинка. Просто я тебя люблю.
Он произнёс эти слова и тут же пожалел об этом. Лина напряглась и отодвинулась от него.
— Смотри, у него такая же ямочка на подбородке, как у тебя, — снова прошептала она, но в голосе её почувствовался холод.
Сева кивнул, ругая себя последними словами.
— Да. — Только и ответил он. Потом расслабился.
Пусть она знает, что он к ней испытывает. Потом она сможет ему поверить, он знает это.
А пока…Пока он будет просто любоваться ей. И тем, как она смотрит на их сына.
Ещё через три дня Лине разрешили попробовать покормить Севу-младшего. Он стал хорошо прибавлять в весе, но доктора настаивали на том, чтобы наладить грудное вскармливание. Всё-таки для таких малышей — это самое лучшее лекарство.
Сева тоже присутствовал при первом кормлении. Сначала он смущённо отводил глаза при виде обнажённой груди жены, но потом не смог бороться с собой и невольно залюбовался сыном и Линой.
Сева-младший был счастлив. Он деловито причмокивал, и даже схватил грудь Лины ручонкой, словно говоря всем, что это — его собственность.
Лина выглядела такой же счастливой.
Они были словно одним целым, настолько интимным показалось Севе это священнодейство.
Он посидел ещё немного, потом встал, пытаясь не привлекать к себе внимания, и двинулся в сторону выхода.
— Сева, — послышался оклик Лины. — Он уснул. — она снова улыбнулась, глядя на их сына, — Хочешь взять его на руки?
Сева застыл. До этого он только поглаживал его, слегка прикасался. Потом его сразу передали Лине…
А сейчас она предлагала ему первый раз взять их сына на руки.
Сева попытался проглотить комок, вдруг вставший в горле.
Потом медленно подошёл к Лине.
Она передала ему сладко спящего сына, и тот неуклюже взял его на руки.
Лина рассмеялась.
— Даа…Надо было тебе знакомиться со мной раньше. Когда Настёна была ещё маленькой.
Сева тоже улыбнулся, поудобнее устраивая малыша на руках.
— Или быть рядом, когда у ребят родился Илюша.
Лицо его окаменело, но он неожиданно рассмеялся.
— Что случилось? — не поняла Лина, видя как от смеха, который он сдерживал, чтобы не разбудить ребёнка, сотрясаются его широкие плечи.
— Этот шкет опять улыбается!
Он попробовал покачать ребёнка.
— Похоже, я ему нравлюсь!
Лина отвернулась.
Ей он тоже нравился. Нравился таким: беззаботным, радостным, надёжным.
Но она промолчала. Слишком много всего произошло в последнее время, для того, чтобы она вот так сразу ему открылась.
