Создавалось впечатление, что раньше он и не дышал почти. А вот сейчас — в мире снова появился кислород.
Что-то коснулось его левого плеча, и Андрей обернулся.
Никого…Показалось? Должно быть.
— Привет, Андрей, — возле правого уха раздался такой родной голос, и так хочется поверить, что это она. И страшно повернуться и не увидеть того, чего желаешь…
Андрей досчитал до трёх и судорожно вздохнув, обернулся.
Перед ним стояла Наташа. Всё такая же чудесная и светлая. Ласковая и лучистая. Его инопланетянка. Его Нетти.
— Привет.
Это его собственный голос он только что слышал? Осипший, чуть с хрипотцой?
Наташа улыбнулась и потёрла озябшие руки.
— А ты чего тут в одиночестве делаешь? — спросила она.
Андрей передёрнул плечами.
— Наверное, будешь смеяться…С прошлым прощался.
На лицо Наташи набежала тень, но она тут же улыбнулась.
— И как? Вышло?
Андрей всмотрелся в такие дорогие черты и покачал головой.
— Определённо нет.
Наташа рассмеялась. Но не стала отвечать.
Она помолчала немного и серьёзно проговорила.
— Ты знаешь, у меня ведь тоже…не выходит.
Она развела руками, будто извинялась перед ним и посмотрела прямо на него.
— Хочешь, попробуем прощаться вместе?
Андрей опешил. Стоял, не в силах сделать вдох. Разве бывает так, чтобы утром умереть, а через пару часов воскреснуть?
— Но ты сказала…назад дороги нет…
Он замолчал, но Туся молчала тоже, как будто ожидая, что он дойдёт до какого-то вывода своим умом.
— То есть…Назад дороги нет, — он вдумался, пытаясь взглянуть на эту фразу по-другому. И даже хлопнул себя ладонью по лбу.
Ведь это не значит: нет!
— Ты…Я…То есть ты хочешь сказать, к тому, что было дороги нет? Ведь так?
Туся счастливо кивнула и Андрей просиял.
— То есть, так как было ты не хочешь…Но так и не будет! Я обещаю тебе…Сейчас всё будет по-другому. Совершенно.
Он шагнул к ней и слегка обнял её за плечи, боясь спугнуть, боясь до конца поверить в это всё…
— Я обещаю…
Туся покачала головой и Андрей испугался.
— Просто будь рядом. Позволь узнать и полюбить заново. А там будь что будет! — прошептала она.
Андрей выдохнул и прижал Нетти к себе. Его Нетти. Его любимую. Полюбить заново он её не мог — потому что так, как он её любил, не любил ни один человек на земле.
