- Вы не можете себе представить, дорогой друг, как меня все это бесит. Елена вечно все проделывает за моей спиной. Вы, милый Шмидт, лишь повторяете то, что слышали, но с теми, кто преднамеренно распространяет подобные слухи, я еще посчитаюсь. Экая наглость! Она еще у меня дождется!
- Но, Женни, милый мой друг, не надо так волноваться. Я начал разговор, так как думал, что все это само собой разумеется.
- Само собой разумеется,- насмешливо повторила Женни; говоря это, она снова сорвала с себя мантилью и бросила на руку профессора.- Само собой разумеется. Видно, они уже постарались, чтобы даже близкие друзья считали эту помолвку само собой разумеющейся. Но это не так: напротив, стоит мне представить себе, что всезнающая супруга Отто окажется всего лишь бледной тенью своей сестры Хильдегард, а это вполне вероятно, та ведь еще подростком была до смешного чванлива, как я должна сказать, что с меня довольно одной гамбургской невестки из дома Мунков.
- Но, дорогой друг, я вас не понимаю. Вы меня изумляете. Не подлежит сомнению, что Елена красивая женщина, к тому же, если мне будет позволено так выразиться, весьма и весьма аппетитная…
Женни рассмеялась.
- …Ее, простите меня за выражение, так и хочется укусить,- продолжал Шмидт,- а сколько в ней своеобразного шарма, спокон веков присущего всем находящимся в постоянном общении с морской стихией. Но прежде всего не подлежит сомнению, что Отто любит свою жену, чтобы не сказать - влюблен в нее. А вы, друг мой, родная мать Отто, вы противитесь их счастью и возмущаетесь при мысли о возможном удвоении этого счастья в вашем доме. Все мужчины подвластны женской красоте, так было и со мной, я едва решаюсь сказать, что и до сих пор ей подвластен, и если эта Хильдегард - а мне это кажется вероятным, младшие дети в семье всегда самые удачные,- если эта Хильдегард превзойдет Елену, то, право же, не знаю, что вы можете иметь против нее. Леопольд славный мальчик, возможно, недостаточно темпераментный, но мне кажется, что он, конечно же, будет не прочь жениться на такой красотке. К тому же еще и богатой.
- Леопольд - ребенок, нельзя ему жениться по собственному выбору, и уж тем паче по выбору его невестки Елены. Недоставало только, чтобы я от всего устранилась и выпустила вожжи из рук. Если б еще речь шла о молодой особе, которая занимала бы более высокое положение, скажем, о баронессе, о дочери тайного советника или старшего придворного проповедника… Но ничем не примечательная девица, которая только и знает, что кататься на пони в Бланкенезе, и воображает, будто вести хозяйство и даже воспитывать детей все равно что вышивать гладью, и вполне серьезно считает, что здесь у нас морскую камбалу не отличают от морского конька, крабов называют омарами, а порошок Кэрри и соя для нас невесть какое таинственное зелье… Эта самоуверенная пустельга не пара моему Леопольду. Леопольд, несмотря на все его недостатки, должен подняться выше. Он простодушен, но добр, а это тоже чего-то стоит. И потому он нуждается в умной жене, по-настоящему умной. Ум, образованность, возвышенные стремления - вот что я имею в виду. Все остальное гроша ломаного не стоит. Дело не во внешнем лоске. Счастье! Счастье! Ах, Вилибальд, подумать, что в такую минуту и именно вам я признаюсь, что счастье только
