Нимфа | страница 58



Криспин испугался, что им придется спешиться, но Фортуна обрела равновесие прежде, чем второй всадник их нагнал. Они оказались в другой аллее, длинной и кривой, так что Софи, как ни старалась, не могла увидеть ее конца. Вернее, она видела, что аллея заканчивается глухой стеной, наступающей на них с огромной скоростью. Однако ее не оставляла надежда, что если бы это было так, то Криспин не стал бы пришпоривать коня изо всех сил.

Софи ошиблась. Грохот копыт позади, эхом отражающийся от стен домов, стал оглушительным, когда они достигли препятствия, представлявшегося ей смертоносным.

Она уже готова была обернуться, чтобы спросить Криспина, не придумал ли он новый трюк, чтобы выдать ее властям, как вдруг почувствовала, что тело ее становится невесомым, взмывает куда-то вверх, а потом падает на землю.

Однако она оказалась не в грязи, а упала на что-то мягкое и живое, после чего почувствовала, как ее волокут куда-то в сторону, в какой-то узкий проход. Едва она успела встать на ноги, как что-то проскользнуло перед ней, и она провалилась в темноту. Словно в чернильницу.

Софи задрожала от холода и попятилась назад, туда, откуда они пришли и где виднелась тонкая полоска света.

— Что, черт побери, вы делаете? — угрожающе прошипел Криспин. — Нам в другую сторону.

— Нет, я должна выбраться отсюда. Я не хочу здесь оставаться.

— Но и выйти вы не можете. Дюжина лучших королевских стрелков, а не те мальчишки, которых мы обвели вокруг пальца, скоро будут здесь, чтобы устроить облаву. Обнаружить эту заднюю дверь для них — дело считанных минут, и тогда они бросятся за нами в погоню. Пошли. — Он схватил ее за руку и потянул за собой вперед.

— Я не могу, — ответила она, обессилев от страха. Криспин не узнал ее голоса и понял, что это означает.

Во второй раз за последние несколько дней эта женщина удивила Криспина. Та, которую ничто не могло вывести из себя, кроме невинных, ободряющих насмешек; та, которую не беспокоила смертельная угроза оказаться в руках королевских стражников; та, которую мужчины прозвали сиреной за то, что она околдовывала их; она — Софи Чампьон — боится темноты! Повинуясь скорее инстинкту, нежели доводам рассудка, он обнял ее за плечи.

Софи вздрогнула от неожиданности и задрожала всем телом. Криспин вдруг со всей очевидностью понял, что ее одолевает не смешной детский страх, а что-то гораздо более серьезное, коренящееся где-то в глубине ее прошлого. И снова он был поражен — на этот раз внезапной острой болью, вызванной состраданием.