Софи глубоко вдохнула и двинулась вперед, надеясь, что ее сердце бьется не так громко, как ей кажется. Она пересекла дворик и толкнула дверь, не отнимая другой руки от рукоятки рапиры. Прислушавшись, она ничего не услышала.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Софи собралась с духом и вошла под низкий свод кухни. При мысли о том, что она уже давно ничего толком не ела, и при сладостных воспоминаниях об апельсиновых пирожных ее желудок издал звук, похожий на трель застрявшей пилы. Из кухни вела только одна дверь, и Софи задержалась, чтобы прислушаться к себе и заставить себя совладать со своим желудком.
Проблуждав по кухням, кладовым и буфетным, Софи оказалась наконец в огромной прихожей. Деревянные панели отбрасывали блики в отсветах луны и наполняли помещение странным сиянием, отчего казалось, что нижние ступени лестницы плывут в серебристом облаке. Откуда-то из глубины дома раздавалось тиканье часов, и Софи готова была поклясться, что они говорили: «Осторожно. Беги назад. Осторожно».
Если бы в мозгу у Софи не звучали в это время другие голоса, она, наверное, послушалась бы этого предупреждения. Но сейчас она поднялась по лестнице и оказалась перед массивной инкрустированной дверью. Она не была плотно прикрыта, поэтому до Софи доносились обрывки разговора.
Один из голосов принадлежал ее жертве. Другой — злобный и дребезжащий — был ей незнаком, и Софи напряглась, вслушиваясь в слова.
— Возьми девчонку, — прорычал голос. — Мне нужна девчонка!
— Я пытался, — ответил знакомый голос. — Я сделал все, что мог.
— Возьми девчонку, — повторил непререкаемым тоном чужак.
— Я не могу ничего сделать сейчас. Нам придется немного подождать, — растерянно возразил ее знакомый.
Софи решила, что лучшего момента быть не может, чтобы застать их обоих с поличным. Она глубоко вдохнула и решительно толкнула дверь… И вдруг обмерла.
— А, дон Альфонсо! Мы вас ждали, — заявил ее знакомый, а его собеседник довольно крякнул.
Софи молча перевела взгляд с одного на другого и вдруг поняла то, что ей следовало понять уже давно: она вступила в жестокую игру, и ее противник коварен и безжалостен. А ставка в этой игре — ее жизнь.
И нет конца полосе ее невезения.
— Самонадеянный, нахальный, презренный, отвратительный слизняк! — победоносно заявила Софи, перегнувшись через стол, чтобы ее эпитеты показались им более доходчивыми. — Вернее, слизняки! Я имею в виду вас и вашего стервятника!
— Это ворон, — спокойно отозвался ее знакомый. — Должен признаться, что я разочарован. Слизняк? Неужели вы не могли придумать что-нибудь более приятное? Например, хитрый дьявол?
