Цветочная почка, ей спится теплей
Под снежным глубоким покровом.
Зима напевает: «Усни поскорей,
И крепни, и зрей!»
И, ласковым убаюкано словом,
Не плачет дитя, улыбаясь во сне.
А воздух уж запахом полон медовым,
И звонкие сестры парят в вышине.
[6]Наступила пауза, и госпожа фон Карайон спросила:
- Итак, господин Зандер, каковы будут ваши критические замечания?
- Кажется, очень мило,- отвечал тот.- Хотя я этого не понимаю. Но послушаем еще. Почка, спящая под снегом, со временем, конечно, пробудится.
Весна наступает - и стало теплей,
Не спится под снежным покровом.
И май напевает: «Проснись поскорей,
И крепни, и зрей!»
И, сразу разбужена ласковым словом,
Она забывает о неге и сне
И тянется к небу, к зефирам медовым,
Где звонкие братья парят в вышине.
[7]Раздавшиеся аплодисменты относились только к пению Виктуар и к композитору; когда же речь зашла о тексте, все решительно присоединились к еретическим воззрениям Зандера.
Только Бюлов молчал. У него, как у всех фрондеров, поглощенных мыслью об упадке государства, имелись свои слабые стороны, и одну из них задела эта песня. В небе, на которое наплывали облака, еще блестели две-три звезды, лунный серп стоял между ними, и Бюлов, глядя сквозь стекла высокой балконной двери, повторил:
Где звонкие братья парят в вышине.
Сам того не ведая, он был сыном своего времени, а следовательно, романтиком.
Виктуар пропела вторую и третью песни, но общее мнение осталось прежним. Засим гости разошлись, хотя час был еще не очень поздний.
Глава третья У САЛА ТАРОНЕ
Башенные часы на Жандармском рынке пробили одиннадцать, когда гости госпожи фон Карайон вышли на Беренштрассе и, свернув налево, зашагали к Унтер-ден-Линден. Месяц скрылся в туманной дымке, и влажный воздух, предвещавший перемену погоды, на всех подействовал благотворно. На углу Шах откланялся под предлогом каких-то служебных забот, остальные же, то есть Альвенслебен, Бюлов и Зандер, решили еще часок провести вместе и поболтать.
- Но где, спрашивается? - произнес Бюлов, вообще-то человек не очень прихотливый, но питавший отвращение ко всяким ресторациям, где «шпики и кельнеры затыкают тебе рот».
- И правда, где? - повторил Зандер.- Э, да ведь от добра добра не ищут.
И он указал пальцем на угловую лавку с вывеской, на которой некрупными буквами было выведено: «Сала Тароне, торговля итальянскими винами и деликатесами». Поскольку лавка была уже закрыта, они постучали в дверь, на одной створке которой было прорезано оконце, изнутри закрытое ставнем. За дверью тотчас послышались шаги, в оконце показалась чья-то голова, и так как мундир Альвенслебена успокоил хозяина относительно запоздалых гостей, ключ повернулся в замке, и все трое вошли в дом. Но тут порыв ветра задул светильник в руках винодела, и теперь только тусклый фонарь где-то в глубине над дверью во двор кое-как освещал узкий и опасный проход.
