Среди множества предметов искусства и сувениров, наполнявших комнату, здесь стоял бронзовый двухсвечник, который Шах три года назад привез из путешествия по
Италии и подарил матери. Его-то Крист сейчас снял с камина, зажег обе восковые свечи, некогда служившие покойной генеральше для запечатывания писем и после ее смерти еще ни разу не зажигавшиеся. Генеральша скончалась год назад, и так как Шах с тех пор не был здесь, то все оставалось на старых местах. Два маленьких диванчика, как и при жизни матери, стояли один против другого, по узким стенам, тогда как два больших занимали середину длинной стены - между ними находилась только золоченая дверь. Круглый стол из розового дерева (гордость генеральши) и большая мраморная чаша, в которой лежали алебастровые кисти винограда, алебастровые же апельсины и ананас, тоже стояли на своих местах. Но воздух в давно не проветриваемой комнате был тяжел и удушлив.
- Открой окно,- распорядился Шах,- и дай мне одеяло. Вон то.
- Вы здесь спать собрались, ваша милость?
- Да, Крист. Мне доводилось спать и на менее удобном ложе.
- Я знаю. О, господи, кабы покойный генерал это видел! Он, бывало, в самую трясину лезет - и меня тянет. Нет, нет, говорю, куда мне, так недолго и шапку потерять. А покойный барин смеется и говорит: «Нет, Крист, на нас шапки крепко сидят».
Старик болтал без умолку, вспоминая былое, но даром времени не терял, а, схватив камышовую выбивалку, стоявшую в углу у камина, пытался выколотить диван, который Шах избрал своим ложем. Но плотное облако пыли, поднявшееся над ним, доказывало тщетность этих усилий, и Шах, внезапно пришедший в хорошее настроение, сказал: «Не тревожь лежащее во прахе!» Не успел он выговорить эти слова, как ему уяснилась их двусмысленность, он вспомнил о родителях, лежавших в медных гробах с припаянным к ним распятием, в фамильном склепе под деревенской церковью.
Поспешив отогнать это видение, он лег на диван.
- Дай моему жеребцу хлеба и ведро воды; до утра потерпит. А теперь поставь свечи на окно, и пусть себе горят… Нет, нет, не на открытое, на другое, рядом. А теперь спокойной ночи, Крист. И запри дом снаружи, чтобы они меня не утащили.
- Неужто вы думаете…
Вскоре Шах услышал, как стучат деревянные башмаки в коридоре, покуда Крист не дошел до двери и не запер ее с улицы; этот звук камнем ложился на его перевозбужденный мозг.
Вскоре это ощущение прошло, и, несмотря на тяжесть, все еще его давившую, ему почудилось какое-то жужжание, что-то вдруг коснулось его, пощекотало; он ворочался с боку на бок, в полусне, почти непроизвольно, хлопал рукой по постели, но когда и это не помогло, с трудом вырвался из сонного плена и вскочил. И тут же все понял. Огоньки двух оплывших свечей - от их чада удушливый воздух комнаты становился еще удушливее - приманили всевозможных летучих тварей из сада, он не знал только, каких именно. Подумав на мгновение о летучих мышах, Шах, однако, тут же убедился, что это были просто комары и ночные бабочки; великое множество их летало взад и вперед по комнате и билось о стекла, в тщетных поисках открытого окна.
