— Конечно, — пробормотала Энджел, удивляясь про себя, как это ему удастся после утомительного путешествия с новорожденным младенцем на руках выглядеть таким спокойным, свежим и ухоженным. Интересно, может, все адвокаты так же внушительно сдержанны, как Роури Мандельсон?
Она проводила его в самую лучшую ванную комнату и занялась приготовлением чая, непрерывно думая обо всем, что Роури рассказал ей.
Время от времени она поглядывала в сторону колыбельки, но ребенок все еще спал, н ей приходилось сдерживать свое желание наконец разглядеть его получше.
Странно было думать, что у Чада есть сын, в котором продолжится жизнь отца. Должно быть, он очень любил Джоанн. От этой мысли ей стало и больно, и стыдно. Энджел прекрасно помнила, как реагировал Чад на ее робкую попытку заговорить о ребенке. Они были тогда женаты примерно месяц.
Когда она задала ему свой невинный вопрос, в его глазах появилось недоумение. Именно в тот момент Энджел поняла, каково истинное отношение Чада к ней.
И она поступила так же, как делала всегда, сталкиваясь с тем, что могло причинить ей боль. Просто постаралась не обращать внимания на реакцию Чада. Понадеялась, что со временем она изменится.
И больше никогда не заговаривала с ним о ребенке.
Отчасти она боялась показаться Чаду неотесанной, старомодной провинциальной недотепой. Может, это и было несовременно, но, если честно, Энджел хотела ребенка, это была ее мечта и одна из причин, почему она вышла замуж.
Энджел была старшей из шести детей в семье и потому всегда обожала младенцев, такова была ее природа. Но всю свою взрослую жизнь Энджел боролась со своими чувствами, иногда даже испытывая унижение от неуемного желания стать матерью. В современном мире женщина должна соревноваться с мужчинами, жить по их законам, работать и зарабатывать деньги, гораздо больше денег, чем ей необходимо.
Для Энджел ничего ужаснее нельзя было придумать.
Она приготовила чай, нарезала и намазала маслом несколько свежеиспеченных булочек, поставила на стол баночку желе из куманики, одно из фирменных блюд миссис Фипатрик, и как раз думала, не подать ли еще деревенского сыру на случай, если Роури проголодался после такого долгого путешествия, когда услышала сначала посапывание, а потом жалобный плач. Энджел подошла к ребенку, наклонилась над ним, осторожно вынула из колыбели и крепко прижала к груди.
Конечно, малый капризничал от голода, но, возможно, около ее груди, в ее крепких объятиях он почувствовал себя защищенным. Так или иначе, плач понемногу утих, и Энджел сама не заметила, как заговорила с ним нараспев, глядя сверху вниз на его головку.
