А как их экранировать?
Вместо того чтобы направлять их наружу или пускать плавать, словно бумажные кораблики, обрати их внутрь. Ты довольно легко научился их посылать. Значит, сможешь и экранировать.
Высматриваю в себе заграждающий механизм. Теперь я вижу, что происходит, и понимаю, что имел в виду Джиско. И где это искать.
Ну вот. Нашел.
Почему мне никто об этом не рассказывал?
Так раньше никто и не пытался читать твои мысли. Ты вырос среди поколения, пребывающего в состоянии телепатической невинности. Товарищи детских игр не пытались настроиться на твою волну.
Но мои родители это умели. Правда? Они были как ты и знали, как это делать, не хуже тебя. Верно?
К сожалению, дружище, да. Но они любили тебя и хотели только хорошего. Полагаю, знать, что ты думаешь, было очень полезно, чтобы тебя оберегать.
Так вот как им это удавалось. А я-то удивлялся. В те несколько раз, когда я пытался нарушить их правила.
Один раз я спрятал два косяка с марихуаной в старом ботинке на дне платяного шкафа. Мама по чистой случайности их нашла. «Джек, ты нас огорчаешь». Месяц не имел права никуда ходить, кроме школы.
В другой раз ребята из команды договорились ночью погонять на машине. Я собирался выскользнуть из дома, чтобы встретиться с ними в условном месте.
Папа по чистой случайности проснулся и спустился в кухню за стаканом молока.
— Куда это ты, сынок? Уже поздно.
— А… э… да вот молочка попить захотел, как ты. Душная какая ночь, правда? Во рту пересохло.
— Точно. Садись, поглядим, что показывают в «До и после полуночи».
— Как тебе удается всегда меня придавливать? — спросил я однажды маму.
— У тебя на лице все написано, — рассмеялась она. — У таких славных мальчиков иначе не бывает. Входит в программу.
На лице все написано… Фигушки, мама. Ты читала мои мысли. Вообще-то это некрасиво, тебе не кажется? Как чужие письма читать.
Боже мой! А фантазии с участием Пи-Джей жаркими летними ночами?!
И еще другие фантазии — с участием команды болельщиц с помпонами… Все эти жуткие глупости, которые то и дело приходят в голову мальчишкам. Мама с папой все это читали.
Притормаживаю у перекрестка. Лорду Кардигану не приходилось с таким сталкиваться. Мне вдруг становится нехорошо. Нет, не тошнит. Просто ощущение, что меня предали. Грусть. Злость. Обида. Бессилие. Ощущение, что я ничего не могу и мной вертят как хотят.
Что с тобой?
Прочитай мои мысли — поймешь.
Не надо так.
А пошел ты.
Смотрю на дорожный знак. Поворот на главную дорогу. Шоссе на Вашингтон.
