Хейс глядит на Джиско.
— Мне не нравится, как он на меня смотрит.
— Просто проголодался, — встреваю я. — Не обедал сегодня.
— Но я-то не собачьи консервы, так что быстренько скажи ему, чтобы смотрел в другую сторону, а не то я из его шкуры коврик сделаю.
— Смотри под ноги, — говорю я.
Тихо, ты, если не хочешь превратиться в мотоциклетный чехол.
Джиско грозно выгибает спину, словно подбираясь для прыжка. Потом медленно расслабляется и глядит в землю, будто считает травинки.
— Мы просто хотим тихо-мирно… — начинаю я объяснять.
Меня обрывает нетерпеливый голос из круга:
— Нам нельзя рисковать. От них надо избавиться.
— Если мы от них избавимся, Кэссиди, это тоже риск, — поднимает бровь Хейс.
Кэссиди выходит вперед. Бритоголовый. Вместо носа оладья. Тот, кто его сломал, постарался на славу. Щелк. В правой руке появляется нож.
— Среди ночи с поездов никто не прыгает. Откуда мы знаем, что он видел и слышал? Вылез из реки. Так давайте отправим его обратно.
Хейс выслушивает это предложение и смотрит, как я на него отреагирую. Что я сделаю — начну плакать, рухну в ноги, попытаюсь убежать?
Я уже понял, что эти байкеры восхищаются силой и презирают слабость. И чувствую, что хотя я вызываю у них подозрения, но Кэссиди они крепко недолюбливают. Единственный выход — это принять вызов и перевести все в область личных отношений. Не они против нас. А он против меня. Один на один.
— Хочешь сказать, что я соврал? — бросаю я Кэссиди. — Выходи, поговорим как мужчина с мужчиной.
В круге засвистели.
— Он тебя вызывает!
— Слышал, Кэссиди? — говорит Хейс. — Бросай перо или давай ему другое.
Этого Кэссиди не ожидал. Смотрит на меня. Неохотно отдает нож приятелю.
— Повеселимся, — рычит он и небрежной походкой направляется ко мне.
Эй, старина, ты понимаешь, что делаешь?
Не пытайся мне помочь. Тебя пристрелят.
Осторожно! Берегись!
Кэссиди делает финт правой, а когда я пригибаюсь, врезает мне ногой в пах. Как-то это неаристократично.
Плохо то, что такого удара я не ожидал и приходится он в точности по фамильным драгоценностям. Я со стоном падаю на колени. Кэссиди врезает мне ногой еще раз — гораздо сильнее. Метит в висок.
Тут бы мне и конец, но хорошо в этом то — если это слово здесь подходит, — что если тебя уже пинали в пах, то с таким опытом пережить эту боль вполне в человеческих силах. К сожалению, у меня такой опыт есть. Футбольный судья на линии, превышающий свои полномочия. Локоть неаккуратного противника во время борцовского поединка.
