Пенсильванский вокзал,[5] час пик. Толпы издерганных людей. Жители пригородов, едущие домой с работы. Туристы. Командированные. В этом хаосе никого не заметить и не запомнить. Даже слепого подростка в бейсболке и темных очках, который стучит своей тросточкой, следуя за крупной собакой-поводырем. Собака рвется вперед, и паренек чуть не падает с высокой каменной лестницы.
Прости, пожалуйста.
Помедленнее. Я из-за тебя чуть шею не сломал. Мы делаем вид, что я слепой, а ты — собака-поводырь. Помнишь?
Во-первых, на самом деле ты не слепой, поэтому смотри, куда тебя несет! Во-вторых, я немного нервничаю, понятно? Вероятно, они уже здесь и высматривают нас. Сядем в поезд, тогда и успокоюсь.
Как это — они уже здесь? Я думал, мы задурили им голову обращенной причинностью. Курица и яйцо. Ты не забыл?
Они не знают, куда мы едем. Но представляют себе, что мы можем попытаться улизнуть на поезде.
Отлично. И что нам делать?
Действовать со всей осторожностью. Вот кассы. Кстати, я путешествую только первым классом.
Может, в этом поезде есть собачий вагон.
Пожилой кассир.
— Куда билетики?
— Хотел бы взять двухместное купе первого класса на поезд до Роли в пять шестнадцать.
Вот это разговор. Спроси, подают ли у них обед прямо в купе.
— Животных без клеток провозить запрещается.
— Я слепой. Это мой поводырь.
— Не вешай мне лапшу на уши, юноша.
— Что, простите?
— Я тут тридцать два года работаю. Думаешь, шлимазл,[6] ты первый додумался купить темные очки, чтобы прокатить свою собачку первым классом? Я же видел, как ты ходишь. И уж как-нибудь отличу простую дворнягу от собаки-поводыря. Поводыри — они же такие умные. Не то что этот твой волосатый… — И он припечатал Джиско словечком, от которого пес так и взвился.
Как он меня назвал?!
— К вашему сведению, сэр, — говорю я, — я не совсем слепой, но официально я пользуюсь всеми льготами слепых. А это — исключительно умная и специально выдрессированная собака-поводырь.
— Да уж конечно, — кривится кассир, оглядывая Джиско с головы до ног.
— Я вам докажу. Скомандуйте ему что-нибудь. Что хотите.
— Сидеть, — говорит кассир.
Джиско глядит на него. Презрительным собачьим взглядом. Высокомерно. Снисходительно.
Ты ничего лучше не мог придумать?
Громадный пес грациозно опускает заднюю часть на землю и замирает в задумчивой и нарочито не собачьей позе. Брюхо мешком опускается на скрещенные задние лапы, и Джиско одним глазом смотрит на кассира с невозмутимостью Будды.
