Он до конца не знал, что произошло в святилище с сыном Бедвира, но он не собирался поклоняться вымышленному герою только из-за притягательной красоты легенды. Ему были нужны какие-то доказательства. Он ругал свою собственную слабость, когда осознал, что упал на колени после того как Найс занял своё место на троне. Это зрелище внушило ему благоговейный страх, но он не был одним из изнеженных Нэвир, которые будут любить до безумия только лишь из-за красоты или эмоционального резонанса легенды. Правда должна быть найдена на наконечнике меча, а не на выбитой долотом ремесленника мифической истории.
На толпу опустилось молчание, когда Найс и Эла вышли наружу из разрушенных дверей. Позади них из внутренних покоев храма появилась внушительная фигура экзарха Эйнгил, а рядом с ней, тяжело опираясь на посох, словно находясь в состоянии полного упадка сил, едва волочил ноги ясновидец. Словно во время триумфального выхода на театральную сцену четыре фигуры остановились на верхней ступени, купаясь во внимании публики перед ними.
Хукулин мог чувствовать желания собравшихся эльдар; они хотели верить, что эти дети были их спасителями. В воздухе витало отчаяние, родившееся за годы лишений, и новой тревоги, вызванной разрушением Храма Пауков и неожиданным прибытием ясновидца. Эмоции были накалены до предела, и они искали выход. Вспышка надежды до краёв заполнила поляну, смешиваясь с могущественной силой, которая стремилась захлестнуть все разумы. Это был тот вид крайнего возбуждения толпы, к которому были способны только эльдары, их чувства были настолько сильны, что они могли оказывать воздействие на материю мироздания. Принимая во внимание значительное количество сосредоточенных на одном и том же эльдарских душ, они могли изменить галактику, как они это однажды сделали во время Падения. Печально и одновременно к счастью, более не осталось достаточного количества детей Иши, способных вызывать изменения такого масштаба, хотя внутри Флюир-герна содержалась мощная сила для одного, кто мог совладать с этим.
Найс ничего не сказал, когда обвёл взглядом множество эльдар, которые собрались перед ступенями. В первый раз с того дня, когда его привезли из Сентриума после казни отца, он переступил порог серповидных дверей. Домен выглядел по-другому, но и его глаза также изменились.
Он шагнул вперёд, оставив Элу одну с Эйнгил и Ахирном, и медленно поставил свою бронированную ногу на первую ступень, ведущую вниз. Когда он сделал шаг, собравшаяся перед святыней толпа опустилась на колени. С поляны поднялась тихая, почти неслышная песнь, возносящаяся к святыне, подобно приливу, притягиваемому луной. Это был дух посвящения. Только Хукулин и Силти остались стоять на ногах, пристально глядя на внушающую страх золотую фигуру.
