Пластиковый четырёхугольник прошёл через щель, и загорелась зелёная лампочка.
«Не экономят на замках, навесной был бы надёжнее», — совсем некстати подумал Клинч, вытаскивая ключ-карту и отступая на шаг в сторону.
— Приветствую, — сказал он, заглядывая в проём. — Всё в порядке?
Сидящий на полу в синей пижаме Борланд смотрел на него, не говоря ни слова.
Клинч вошёл в отсек.
— Это на каком языке было? — спросил он.
— На их языке, — ответил Борланд. — Боевая песня Сенатора.
— Понятно, — сказал Клинч, осторожно присаживаясь на край кровати. — А поёшь ты хреновее некуда. Значит, сегодня мы уже мебель не бросаем?
Борланд обвёл глазами комнату, по которой были раскиданы обломки пластикового стола.
— Ремонтировать долго, — тихо ответил он.
— Ну да, молотка тебе не выдали, — добавил Клинч утвердительно.
Майор снова поднялся, закрыл дверь с помощью той же карты и опёрся об неё спиной, почёсывая подбородок.
— Давай в этот раз обойдёмся без взаимного мордобития, — сказал он. — А то у нас тут проблемы со страхованием челюсти. Ты здесь уже пять дней и, по данным костоправов, вполне пришёл в форму. У тебя было физическое и моральное истощение, а настроение и вовсе аховое. Впрочем, это всё понятно. Но тогда — это тогда, а сейчас — это сейчас. Мой друг пожертвовал жизнью, чтобы ты занял его место. Мне этого не понять, но Ястребу я доверяю, даже мёртвому. Если он в тебе не ошибся, то мы с тобой договоримся, и ты примешь важное участие в нашем деле. А если упрёшься рогом в какие-то личные проблемы, то они вместе с тобой и уйдут. Наше время подошло, я сейчас иду на очень интересное совещание и сюда уже не вернусь. Никогда. Либо ты со мной, либо я передаю тебя очкарикам в белых халатах, которые начнут ставить на тебе опыты как на сталкере-ветеране. Обычно они ребята хорошие, даже постирали твою бандану. Стоит мне просто в один прекрасный день не нагрузить их работой, как они найдут её сами. И эта комната уже запираться не будет.
Клинч вытащил чёрную бандану из внешнего кармана костюма и бросил её сталкеру.
Аккуратно взяв её, Борланд встал с пола. Выпрямившись, он отошёл к противоположной от Клинча стене, на которой висело небьющееся зеркало, и вгляделся в своё отражение. На него смотрел знакомый измождённый мужчина с недельной щетиной, однако еле уловимый блеск в глазах был ему неизвестен.
— Какие проблемы? — сказал Борланд, повторяя слова вслед за отражением, произносящим их. — Обычное дело. Выбраться из одной проблемы и угодить в другую. Убить человека и быть убитым самому. Просто обычная жизнь в Зоне. Можно сказать, аномалия. Подумаешь — попал в аномалию. Ну, потрепало немного. Скажи спасибо, что не насмерть. Друзья умирают, ты живёшь. Так?
