— Я испытал огромное облегчение, миледи. Ибо я был бы никудышным супругом.
Вместо того чтобы оскорбиться, Джулиана, как ни странно, оторвалась от инструмента и расхохоталась.
— А вот моя маман уверена в обратном, милорд. — Она намотала ожерелье на палец своей руки. — Когда джентльмен преподносит младшей дочери достопочтенной леди дорогой подарок, той остается лишь предположить, что джентльмен желает сблизиться.
Алексиус развернул узкую скамеечку, на которой сидела Джулиана, чтобы смотреть ей в глаза.
— Близость — вечная спутница наслаждения.
Она вспыхнула, вспомнив, как именно он преподнес ей этот дорогой подарок.
— Я не хочу больше об этом говорить.
— С вашего позволения, я продолжу.
Джулиану смутило выражение его лица.
— Дарить мне драгоценности? Нет-нет, я не смогу их принять. Я сожалею даже о том, что приняла этот жемчуг…
Он опустился на колени. Она не сводила с него глаз, в которых читалось странное сочетание тревоги и предвкушения; по всем венам и артериям его тела мчались потоки разгоряченной крови.
— Миледи, я имел в виду нечто иное.
Приподняв Джулиану за бедра, Алексиус усадил ее себе на руки. Теперь со всех сторон их окружало зеленое озерцо крепа. Он должен был действовать с предельной осторожностью: да, колдунья его хочет, но, чтобы добиться ее согласия, придется применить всю свою хитрость и все свои навыки.
— Поцелуй меня, Джулиана.
Она хихикнула в ответ на его просьбу.
— Как же глупо мы, должно быть, выглядим. Расселись тут… А если войдет Хембри?
Алексиус приложил правую руку к ее щеке и потер нижнюю губу большим пальцем.
— Хембри получает неплохие деньги за то, что не лезет не в свое дело. Уверен, он уже отошел ко сну.
Она попробовала было встать.
— Тогда и мне пора…
Алексиус снова усадил ее.
— Позволь не согласиться. Ты ведь еще даже не поцеловала меня.
— Ну, ладно, — сказала она, закатывая глаза и приближая свои губы к его губам, чтобы исполнить наконец просьбу этого наглеца.
Она рассчитывала просто соприкоснуться с ним губами, однако у Алексиуса были свои планы. Заглушив ее возмущенные возгласы поцелуем, он ловким движением опрокинул ее на спину.
— Синклер! — выдохнула она.
— Называй меня Син, — велел он, замыкая ее в клетке своих рук. — Ибо я намерен заняться с тобою кое-чем весьма греховным.
Не спросив разрешения, он одним рывком задрал подол ее платья, под которым обнаружилось несколько нижних юбок, белье и пара стройных ножек. Он поцеловал по очереди обе коленки, на что она ответила слабым писком.
