А что, если мы не будем этого делать?
Что, если мы скажем: «Хватит!» Что, если мы откажемся от экзаменов, просто откажемся финансировать экзаменационную систему и перестанем принуждать наших детей участвовать в этом безобразии? Экзамены подобны ночным кошмарам: они исчезают, когда мы перестаем их бояться, когда мы позволяем своим детям не обращать на них внимания, когда мы отказываемся от концепции, которая давно устарела.
Качество обучения определяется не экзаменами, а взаимодействием тех, кто участвует в процессе и кто может ответить на один простой вопрос – это, если хотите, тоже своего рода экзамен. Вот этот вопрос: «В чем разница между ребенком и статистикой?»
При воспитании целостного ребенка экзамены излишни.
Если школьная среда строится на необходимости экзаменов, то ученик просто приспосабливается к процедуре их сдачи, и они в конечном счете превращаются в проверку самого этого умения. Экзамены не могут показать, умеем ли мы пользоваться полученными знаниями в жизни. Как можно проверить знания детей – ведь знания эти так разноплановы? Экзамены не позволяют увидеть, что дети знают; они показывают лишь то, чего они не знают.
Детей учат не экзамены, детей учат люди.
Когда я писал эту книгу, меня пригласили прочесть лекцию по теории педагогики выпускникам большого университета на Среднем Западе США. Тема доклада была «Образование, направляемое учащимся». Я полагал, что эти студенты специализируются по педагогике и тема лекции их очень заинтересует. Поэтому я с большим нетерпением ждал встречи с молодыми педагогами – мне хотелось узнать их мнение. Но перед самым началом мне стало известно, что присутствовать будут студенты, которым это нужно всего лишь для галочки: по программе они должны прослушать определенное количество часов лекций по гуманитарным предметам. Так что никакого интереса у моих слушателей не будет – разве что отсидеть часы, не особо утруждаясь.
Я оказался в очаровательной ситуации. Читать лекцию студентам, которые не испытывают ни малейшего интереса к тому, что я собирался рассказать об обучении, основанном на интересе. Я даже не был уверен, найдется ли у меня что сказать людям, которым безразлично, что я говорю. Следует ли мне пробуждать их интерес при помощи развлекательных приемов? Илия должен просто отчитать свое, смирившись с тем, что нахожусь в аудитории университета, в котором никто никогда не спрашивал студентов об их интересах? Что было делать – подойти формально или все-таки добиваться участия аудитории?
