У сиделки, провожающей гроб матери Мерсо, голос для Галь «необыкновенный», «звучный и приятный»; для Немчиновой «удивительный», «мелодичный и теплый»; для Адамовича «странный», «певучий и дрожащий» («une voix singuliére... mélodieuse et tremblante», p.36).
А вот как по-разному переводчики видят:
Mais au mouvement de ses bras, je pouvais croire qu'elle tricotait (p.31).
Галь:
Но по движениям локтей я догадался – наверно, вяжет (с.120).
Немчинова:
... но по движению ее плеч и рук догадывался, что она вяжет (с.56).
О журналисте:
avec un visage un peu grimaçant (p.77).
Галь:
с... чересчур подвижным лицом (с.147).
Немчинова:
... хотя лицо его подергивалось от нервного тика (с.104).
В тюрьме на свидании:
un grand type blond au regard franc (p.71).
Галь:
... рослому детине со светлыми волосами и простодушным взглядом (с.144).
Немчинова:
... высокому белокурому парню с открытым взглядом (с.98).
Приведем и пример решения метафоры:
Dehors la lumière a semblé se gonfler contre la baie (p.72).
Галь:
На улице яркий свет словно набухал и давил на окна (с.144).
Немчинова:
Солнечный свет как будто вздувался парусом за стеклами широкого окна (с.98).
И снова речь идет не об искажении переводчиками текста. Речь идет о том прочтении текста, если угодно, о той «системе отклонений» от него, которая в той или иной степени неизбежна во всяком небуквалистском переводе.
Образ главного героя прочтен двумя переводчиками совершенно по-разному.
Мерсо Немчиновой – человек далеко не выключенный из сферы человеческого общения. Во всех своих проявлениях, во всех своих взаимоотношениях с людьми он совсем иной, чем «некоммуникабельный» Мерсо, встающий со страниц прозы Галь.
Вот Мерсо неохотно отвечает на назойливые вопросы адвоката о его чувствах к матери: «sans doute, j'amais bien maman» (в этой фразе bien не усиливает, а ослабляет значение глагола aimer).
«Конечно, я любил маму,» – говорит Мерсо у Галь. «Я, конечно, очень любил маму,» – говорит герой Немчиновой.
Вспоминая совместное житье с матерью, свою комнату, – «при маме тут было удобно,» – спокойно отмечает герой Галь (с.124). «Когда тут жила мама, у нас было уютно,» – растроганно вспоминает герой Немчиновой (с.63), – Il (l'appartement, – Ю.Я.) était commode, quand maman était là (p.38).
Герой Немчиновой гораздо целомудреннее по отношению к Мари:
