От размышлений Зага отвлек голос верховного судьи:
— А что думает по этому поводу оннок?
Облаченный в белый плащ крайт поглядел на пожилого соплеменника и вяло ответил:
— Обители нет дела до подсудимого.
Верховный судья причмокнул и спросил:
— Совсем не заступитесь?
— Ваша честь, разве вы не знаете, что Обитель никогда не защищает изгоев?
От последнего слова у Зага защемило сердце.
— Да, знаю, — кивнул пожилой крайт. — Однако же обвиняемый только вчера был одним из вас.
— Одно решение, одно деяние изменяет все. — Голос оннока шелестел, как пожухлая листва под ногами. — Все. И назад уже нет пути. Нет возврата.
В зале повисла тишь. У Зага закололо глубоко внутри. Если бы повернуть время вспять, как бы он поступил? Как?.. Подсудимый вздрогнул. Та шлюха не ушла б живой. Он до ломоты в скулах сомкнул челюсти и вонзил ногти в ладони. Нужно переплести пальцы. Нельзя уступать Жажде.
— Оннок, — сказал верховный судья, — я бы попросил вас не распространять на присутствующих ваше учение.
— Наше учение там, в Обители, — заявил оннок убежденно. — А здесь лишь жалкие обрывки.
Пожилой крайт хотел возразить, но так и не подобрал слов. Представитель Обители улыбнулся и без особого интереса уставился на пестрый витраж.
— Ваша честь! — подхватился обвинитель. — Это же просто непотребство творится! Вот он, — указал он на адвоката, — смеет обелять преступника!
«Зеленый» оспорил:
— Во-первых, не преступника, а подсудимого. А во-вторых, это мой долг — защищать.
— Его долг. — «Малиновый» скривился. — Ваша честь, вы позволите?
— Чего вы хотите? — спросил верховный судья.
— Хочу, чтобы вы все увидели, к чему привели выходки этого… изгоя.
Жажда разгорелась в груди обвиняемого. Была б его воля, он бы моментально разобрался с этим языкастым долговязым.
Кровь пульсировала в висках бывшего оннока. Руки тряслись.
Сквозь шум в ушах и стук сердца Заг расслышал скрип. Обернувшись, увидел, как плечистый крайт вкатывает в зал кресло. На нем, склонив голову, сидел тот, кому он вчера вогнал Жало в руку. Рука была обмотана. Впрочем, все внимание приковывал взгляд «малинового». В глазах была пустота. Заг невольно вздрогнул.
Широкоплечий крайт подогнал кресло в угол и встал рядом.
— Вот!!! — затрясло обвинителя. — Полюбуйтесь, что изгой сделал с Прарожденным!
Судьи зашептались. Некоторые выглядели напуганными и растерянными. Только оннок не обращал внимания на безумца в кресле.
Тот долго без дела не усидел. Поковырявшись в носу, облизал палец и улыбнулся, как умеют только полоумные.
