— Руки сначала помой, — расхохотался Кайлок Могучий. — Не хватало еще, чтобы лорд потом прилип к бумагам, заливая их слезами…
В двух милях севернее от королевского дворца, в добротном каменном доме, у жаркого огня о делах государства беседовали еще два человека.
В широком кресле оперся на спинку глава церкви Слаттера, верховный альдст,[41] возглавляющий совет патриархов. Худощавый черноволосый мужчина пятидесяти трех лет задумчиво смотрел на пылающие дрова и медленно поглаживал худыми пальцами чисто выбритую щеку.
Формально независимый священник, назначенный в качестве ритуальной фигуры, отец Фойрадиск сумел за прошедшие годы собрать в своих руках всю мощь активно развивающейся церкви. Изображая глупую и недалекую марионетку, он большинством голосов патриархов был выбран на почетную и ничего не значащую должность. Получив право выступать на высоких собраниях «голосом церкви», молодой тогда мужчина медленно и верно начал окружать себя верными людьми, завязывать на свою персону тайные и явные нити власти, закрепляя за собою выборную позицию альдста. Не прошло и десяти лет, как патриархи с удивлением для себя обнаружили, что их подчиненные чаще заглядывают в рот бывшей марионетке, чем им. И еще через десять лет уже сам отец Фойрадиск смог так изменить церковные законы, что получил возможность смещать и назначать патриархов. Терпения и выдержки диктатору в рясе было не занимать, и его планомерная неспешная политика принесла свои плоды. Сейчас именно он держал в своих руках все нити управления могучей империей, проросшей внутри королевства. Он решал, кому и как следует славить богов, кому и как собирать деньги, кому и как нести молитву заблудшим.
Но если бы столь неприметный мужчина с тихим голосом заботился лишь о себе, он бы не просуществовал так долго на вершине пирамиды. Невысокого альдста отличала одна черта, которую признавали и редкие друзья, и многочисленные враги и завистники. Глава церкви был предан лишь интересам церкви. Весь, без остатка. Он отдал всего себя кропотливой и ежедневной работе, заботясь о благополучии людей в рясах, их хлебе насущном и крове над головой. Патриархи могли упрекнуть своего ставленника, что он готов переступить через их бездыханные тела, если сочтет это нужным. Но видели, что после прихода молодого главы совета день за днем церковь Слаттера набирала силу, крепила свою мощь и уверенно становилась опорой трона и надеждой простых людей на заступничество перед богами. Еще не так давно смертные предпочитали сами вершить свою судьбу, веря в свои силы и самостоятельно общаясь со злопамятными богами. Но теперь тяжкий груз забот возложили на свои плечи вездесущие монахи, киргэгмэды в церквях или вообще главы приходов, уважаемые отцы реггеринги. Молитву несли и бродячие спасители душ, покрытые пылью дорог бьерреттары или привычные для крестьянского уха бьерры. Те, кто хотел, могли заглянуть на храмовое подворье и пообщаться с учениками — тиллагнадами. Любой из одетых в монашескую рясу был готов помочь укрепить дух и оказать посильное участие во врачевании души. Во благо церкви Слаттера. Во благо верных служителей богов.
