— Свершим правосудие! — кричали вооруженные наемники, врываясь в дома.
— Отомстим! — ревели в ответ сотни разгоряченных глоток, громя все вокруг.
— Смерть всем! — откликался на безумие жаркий огонь, пожирая очередной дом…
Поздним вечером командир отряда подсел к бастарду, сгорбленно застывшему у края стола.
— Что косишься на нас, словно диких зверей увидел? — зло улыбнулся Хаваскатт. — Или думаешь, что с богатенькими любимчиками лорда по-другому можно?
— Можно, — тихо ответил Хейдер. — Можно. По закону. Как и сказано нашим королем, что стребует с этих пьяных бедолаг по полной.
— Не волнуйся за них, — рассмеялся седой убийца, разглядывая молодого человека как неведомую зверушку. — Как закончим, они по большей части в леса уйдут, переждут немного, а потом покаются. Не они первые начали, а у Кайлока сердце отходчивое. Хорошенько наподдаст лорду, что разрешил грабить людей и голодом морить, да простит.
— Ты ошибаешься… Убийц не прощают. Убийц вешают и четвертуют… Мы теперь все кровью залиты. И твои люди, которые в домах шарили и насиловали, и крестьяне, которые соседей на стропилах вешали. Все…
Наемник поднялся, повел плечами:
— Должен с тобою согласиться. Мы теперь все одинаковые. И ты, белоручка, и мои ребята, которые за тебя всю грязную работу сделали. Если расслабимся и к латникам в руки попадем, висеть на одном дереве, рядком… Иди спать, нам завтра к последнему мерзавцу заглянуть осталось, и работа сделана.
Хейдер поднял воспаленные глаза и ответил, с трудом сдерживая бешенство:
— Я не поеду, хватит с меня. Я шел защищать и спасать, а не грабить и убивать. У нас теперь разные дороги…
— Тебе так кажется, мальчишка… Дорога теперь у нас одна. Или в лес до осени с местными, или на прорыв на север, пока тропы не перекрыли… Но дело твое. Мы завтра заканчиваем и через ночь уходим.
— Бросив крестьян на откуп дружинникам? Их же перережут как баранов!
— Не успеют. Можешь не волноваться, мы больше потов прольем, удирая отсюда, чем эти хитрые пройдохи. Они не только с соседями поквитались, да чужое имущество к рукам прибрали. Они еще успеют часть дружины в болотах оставить, если кто в лес сунется. Так что больше о своей голове заботься…
Посмотрев за окно, где плясали во тьме холодные снежинки, бастард лишь покачал головой:
— В лесу? В болотах? Кто же сможет по морозу в лес бежать, бросив дома и все нажитое? Верная смерть… Или от чужих мечей, или от холодных объятий Фриддэфа…[36]
Последнее семейство попыталось бежать, но неудачно. Столкнувшись на дороге с вооруженной вилами и кольями толпой, эггендом выставил охрану и повернул сани с домочадцами обратно. Потеряв при обстреле шестерых, крестьяне замерли на краткий миг, сбившись в кучу. Наемники сдвинулись по бокам орущей массы людей и навесным ответным огнем погнали слабо вооруженных защитников назад. Вслед за побежавшими рванули разъяренные нападающие. Пока жаждущие крови мужики штурмовали забор, валили ворота и ломились в запертый дом, наемники преследовали сани, свернувшие в заснеженное поле. Как ни нахлестывали безоружные люди надрывающихся лошадей, их быстро нагнали и перебили прямо там, оставив изломанные окровавленные тела среди белоснежной сияющей пустоты. Вернувшись, отряд посмотрел на пылающий дом, в котором погибли остатки охраны, и начал привычно шарить по сараям, выискивая с другими мародерами что-либо ценное.
