— Зачем ты притащил сюда ребенка? — прошипела она.
— Да она сама притащилась…,- пробормотал наставник. И, помявшись, выдал: — Она моя ученица.
— Она твоя…что? Ты сошел с ума? Ты отказался заниматься с наследником правящей династии, но взял на обучение хомяка с отвратительным характером?
Позвольте, откуда ей знать про мой характер, возмутилась я. Душевный и ласковый, причем! И кого она толстушкой назвала! Да меня за мои аппетитные формы половина окрестных оборотней мечтает сожрать темной ноченькой! А может, перед поеданием и еще кое-чего сотворить, поприятнее!
Я подкралась к Дирсагее, не обращая внимания на страшные рожи, которые мне корчил Фьориус, и рявкнула прямиком в ухо:
— Слышь, червяк, ты кого толстухой назвала?!
Подпрыгнула она красиво, ничего не скажешь. Голосище-то у меня громкий, звучный. Заслышав мои песни на кладбищах, мертвяки старались закопаться поглубже в землю, а вампиры и прочая ночная нечисть и вовсе неслись во весь опор в разные стороны! Одно жаль: теперь от головы посетительницы на потолке след останется.
Уперев руки в бока, я прорычала:
— Думаешь, если ты тощая да убогая, так тебе все можно??
— Чего ты сказала? — взвизгнула в бешенстве светловолосая, — да я тебя сейчас испепелю, мерзкая девчонка!
Не, может, я где-то не права, конечно…Но я не сдержалась. Саданула ей ногой по коленке, она тявкнула как собачка, и полетела на пол. А я сверху на нее приземлилась. Деваха только охнула и глазки закатила. Слабоватые ведьмы пошли!
Я не стала дожидаться, пока она себя придет, скороговоркой пробормотала свое самое любимое заклятие и, полностью довольная, поднялась на ноги.
— Мартьяша, — сдерживая смех, поинтересовался мой наставник, который с нескрываемым интересом наблюдал нашу возню, — в кого ты ее превратила? Странные фантазии тебя посещают, девочка моя!
Завидуй-завидуй! Симпатично получилось! Эх, умею я колдовать, ничего не скажешь! Я показала Фьориусу язык и довольно покосилась на творение своих рук.
Посреди каморки возвышался огромный коричневый гриб на толстенной ножке и
с белыми крапинками на шляпке.
День двадцатый
Тот классический редкий случай, когда нравоучения наставления не идут впрок
— Мартемьяна! — прогремел Фьориус, сминая в руке какой-то листочек бумаги. — Ты хоть знаешь, с чем заявилась к нам Дирсагея, доведись, нам ее выслушать, а не заколдовывать? Она собиралась нас пригласить на ежегодный сбор чернокнижников! Но мы все равно попадем на него, хотя гриб, тьфу, наша гостья и пыталась отозвать официальное приглашение. Ничего не получилось у нее.
