* * *
В дверь затрезвонили буквально через минуту после того, как Люба поговорила с Женькой и положила трубку. Он не набирал по мобильному – это слишком дорого, из Америки-то! Ночью выходил к какому-нибудь автомату (то есть это у него уже ночь, а у нас еще нет восьми утра, льготный тариф и там, и там) – Женька говорил, их мало в городе осталось, потому что у всех теперь сотовые, – и набирал домашний номер. У него было мало денег – какие деньги у студента! – поэтому он называл Любе номер этого автомата, и она ему перезванивала. Сначала это казалось ей совершенной фантастикой – мало того что в Америку звонить (ну что с того, что эта Сасквихенна не слишком известный город, ничего, все равно Америка, там даже университет есть, в котором и учится Любин сын, ее Женька – Евгений Ермолаев!), да к тому же в какой-то автомат, стоящий на перекрестке! Как в кино! Потом она привыкла. А еще через месяц у Женьки в комнате в общежитии тоже подключили телефон, и стало можно звонить оттуда. Конечно, это было проще, но не так интересно. Кроме того, они разговаривали ночью, а Женька в комнате жил не один, а с каким-то японцем, который от каждого шума просыпался и начинал ворчать. Женька со смехом говорил матери, что он уж лучше до автомата пройдется, чем потом всю ночь будет слушать, как Юко шебуршится. Юко – это японца так звали. Поэтому Женька по-прежнему бегал по ночам к автомату.
Короче, Женька только отключился, как снова раздался звонок. Люба по инерции схватилась за трубку и только потом сообразила, что звонят в дверь.
Подошла, глянула в глазок. На площадке маячила девушка в чем-то черном. Незнакомая девушка.
– Кто там?
– Телеграмма, – приветливо ответила девушка.
Что за новости?! Кто мог Любе телеграмму прислать?! Совершенно некому. Таня из своего Сиднея? Да нет, она звонила два дня назад… Или случилось что-то неожиданное?!
Люба начала открывать замки. Руки дрожали ужасно. Сразу вообразила: с беременной дочкой что-то произошло. Майкл, ее муж, по-русски знает только «привет-привет», «пока-пока», как в песне, вот и попросил кого-то из Таниных русских подруг прислать телеграмму…
Любе в голову всегда какая-то чушь лезла, причем пугающая чушь. С таким же успехом Майкл мог попросить Таниных подружек позвонить ей, это куда проще, чем с телеграммой возиться! Она обругала себя за то, что вечно ждет от жизни негатива (ну что поделаешь, пуганая ворона куста боится!), и наконец открыла.
Перед ней оказалась довольно высокая брюнетка в черном клеенчатом плащике и сапожках выше колен. Вид у нее вдруг сделался ужасно растерянный, лицо побледнело, и Люба сразу поняла, что что-то тут не так. Наверное, почтальонша не в ту квартиру заявилась, телеграмма не Любе адресована. От сердца сразу отлегло, и она спросила:
