Спустя 4 года Занисер повторил свои предложения на Конференции по национальным паркам и на Четвертой Конференции по дикой природе. Последняя поддержала Занисера резолюцией о необходимости принятия Закона «О дикой природе».
Занисеру и его друзьям, пользуясь громкой победой природоохранников в Эхо-Парке, удалось убедить сенатора Х. Хамфри и конгрессмена Дж. Сэйлора внести билль на второй сессии 84 Конгресса. Занисер написал очень радикальный законопроект, прекрасно понимая, что нужно запрашивать больше.
Концепция Национальной системы дикой природы, как считает американский историк Р. Нэш, «была исключительным явлением в истории американского природоохранного движения» (6). Она означала наступление, в то время как защитники природы вели бесконечную «позиционную войну», отстаивая от хозяйственников те или иные отдельные объекты дикой природы. Даже в национальных парках и памятниках сооружались дороги и гостиницы. Законопроект о дикой природе запрещал подобные действия в участках, выделенных как территории дикой природы.
Этому законопроекту Конгресс посвятил больше времени и внимания, чем чему-либо другому в истории американского природоохранного движения. Сам билль переписывался 66 раз. Против билля объединились представители деревообрабатывающего, нефтяного, горного бизнеса, большинство лесников, сторонники массового туризма. По их мнению участки дикой природы нужно не охранять, а использовать «на всю катушку» (6).
Против законопроекта даже выступили службы, называющие себя природоохранными — Служба национальных парков и Служба леса. Служба национальных парков заявила, что она и так охраняет дикие территории в их нетронутом состоянии и обеспечивает возможность примитивной рекреации. На что сторонники законопроекта отвечали, что Служба национальных парков часто прокладывает дороги по диким местам, что противоречит концепции защиты дикой природы. И это было вполне объяснимо. Как писал американский исследователь истории развития национальных парков США Альфред Рунте: «Гораздо большей заботой Службы парков была угроза, которую несла эта самая дикая природа автономии Службы. Менеджмент зон дикой природы подпадал под директивы Закона об охране природы…, а не собственного Закона Службы парков от 25 августа 1916 г. ...Запреты на использование каких бы то ни было моторизованных средств доставки ими оборудования, естественно, ограничивали свободу Службы парков в отношении управления своими местностями, удаленными от путей сообщения. Кроме этого, формальное определение зон дикой природы подрывало возможность использования их в будущем для размещения там избыточных потоков посетителей. И, конечно же, это ограничение беспокоило многих концессионеров, которые сами оказывали серьезное влияние на определение политики национальных парков (…). Хотя на публике Служба парков признавала эту идею правильной, многие высокопоставленные должностные лица в частных беседах выражали свои сомнения относительно движения за охрану дикой природы (21).
