Нельзя сказать, что голову монаха отделили от тела. Слухи, несомненно, окажутся преувеличенными. Однако, когда Питер Баллок и Уильям Фальконер увидели тело, они поняли, что в данном случае слухи не сильно отличались от действительности. Но прежде всего требовалось, чтобы их отвели туда, где лежит тело. Майлз Байкердайк проводил их к Джону Хэнни, еще одному студенту Фальконера, сидевшему в холодном, похожем на пещеру холле на первом этаже колледжа Аристотеля. Хэнни сидел с белым лицом и дрожал. Именно он и нашел тело. Все еще сильно перепуганный, он согласился отвести обоих мужчин туда, где видел предположительно обезглавленный труп. Они пошли по Хай-стрит, и на Карфэксе, когда Хэнни собирался повернуть к Северным воротам, Баллок его остановил.
— Где, ты говорил, лежит тело, мальчик?
— За борделями Броукен-Хейз, на нижнем заливном лугу.
— Тогда пойдем через замок, через боковые ворота в Гемель.
Баллок говорил о проходе, которым пользовались каноники аббатства Осни, чтобы попасть в часовню святого Георгия, расположенную в стенах замка. Этот путь будет быстрее, чем обходить городские стены. Баллок повел остальных вдоль по Грейт-Бейли на территорию замка, от входа в который хранил ключи. Они прошли сквозь боковые ворота и оказались на заливных лугах рядом с аббатством Осни гораздо быстрее, чем если бы шли обычной дорогой. Пока они шли по мосту и по Осни Лейн, Баллок расспрашивал юношу.
— А что ты там делал вместо того, чтобы готовиться к занятиям?
Юноша вспыхнул и начал заикаться. Прежде, чем он успел сказать какую-нибудь глупость, Фальконер остановил его, подняв руку. Вопрос Баллока был вполне уместным, потому что любой, оказавшийся рядом с убийством, мог стать подозреваемым. Он должен был хотя бы поднять крик, обнаружив тело. Если юношу поймают на лжи, его положение станет еще более затруднительным. Фальконер примерно представлял себе, что тут происходило, поэтому он подтолкнул Хэнни к правдивому ответу.
— Я уверен, что Питер Баллок простит тебе этот грешок, если ты скажешь нам правду.
Юноша молча уставился себе на ноги, для тепла плотно закутанные в мешковину.
— Магистр, я проснулся еще до рассвета, чтобы поудить угрей. В последнее время я постоянно голоден, а денег на еду нет.
Угри были собственностью аббатства, и ловить их считалось браконьерством. Фальконер молча выругался — как он мог не обращать внимания на благосостояние тех, за кого отвечал? Почему не видел, что Джон Хэнни голодает?
