Саймон и Болдуин прибыли в Эксетер, когда соборные колокола выпевали приглашение верующим на вечернюю молитву. День еще не кончился, но в переулке между больницей и монастырем доминиканцев солнце уже скрылось за домами. Это был бедный район, и в редких домах имелись эркеры — не во всех были даже мансарды; а улочка была настолько узкой, что здесь стояли вечные сумерки.
Дом, к которому они направлялись, выглядел таким запущенным, что слабо располагал к себе Болдуина. Он посмотрел на него и уловил запах экскрементов и кислую вонь мочи.
В самом переулке на булыжниках валялось столько отходов, что Болдуин невольно задумался — а бывают ли здесь хоть иногда мусорщики? Они, разумеется, убирают Хай-стрит, но в подобных заброшенных медвежьих углах, вероятно, не показываются месяцами. И пока Саймон колотил в дверь, Болдуин невольно осматривал улицу и гадал, что может соблазнить человека поселиться здесь. Невозможно даже представить себе ничего более мерзкого; при одном взгляде Болдуину захотелось немедленно вернуться в свой небольшой особнячок в Ферншилле, подле Кедбери.
Когда дверь приоткрылась, Саймон сильно толкнул ее, и она широко распахнулась. Болдуин вслед за ним зашел внутрь, а потом туда же протиснулся Джонатан.
— Здесь живут Адам и Уилл из Чарда? — требовательно спросил Саймон.
— Они живут здесь, да.
Старик едва не окаменел от страха. Он все время переводил взгляд с Болдуина на Джонатана, потом на Саймона и обратно, и если Болдуину требовалось доказательство того, что живущий здесь человек — зло, ужас, написанный на лице старика, его вполне в этом убеждал.
— Где Адам сейчас?
— Не знаю… он не сообщает мне, куда уходит, сударь.
Бледные, воспаленные глаза старика слезились. Он был скрюченным, иссохшим и морщинистым, как растение, долгое время лишенное солнца. Суставы пальцев распухли и покраснели, а сами пальцы походили на когти. Его жена была выше ростом и лучше сложена, и хотя волосы ее стали серебристыми, как и у него, они казались более живыми.
Она появилась, перепуганная тем, как вломились к ним в дом Болдуин и Саймон, и все время поглядывала на Джонатана, словно умоляя этого человека в церковном облачении защитить их.
Болдуин был не в том настроении, чтобы вести долгие разговоры.
— Куда он обычно ходит в такое время?
— Он иногда бродит по городу… он никогда не говорит нам, куда собирается пойти. Зачем это ему?
— Как вы с ним познакомились? — более мягко спросил Саймон.
Старик открыл было рот, но ответила его жена, покорным голосом:
