— Ход ваших рассуждений понятен. Только, извините меня, это не ход мысли, а полное отсутствие здравого смысла!
— Ладно, скажите, а что вы ощутили, когда получили такой заказ?
— Я радовался!
— Чему вы радовались?
— Тому, что у меня снова появилась работа.
— Это же, в каком смысле?
— В смысле, что к тому времени я уже год как не работал. Сидел дома, раздражал всех своим бездействием.
— Значит, решили подработать.
— Я зарабатывал на кусок хлеба! Мне платили мою преподавательскую зарплату, за каторжную работу. Но всё равно, это был праздник. Осознание того, что за две тысячи лет я буду третьим, кто изготавливает копии этих свитков, вселяло в меня мистический холодок. Иногда я замечал, что работа идет сама, помимо моей воли, а порой и без моего участия.
— Как такое возможно?
— Я тоже этого раньше не наблюдал за собой. Но то, что я видел во время работы, меня сильно позабавило. Я не вникал, почему это происходит. Я был счастлив.
— Хранителю ваша работа понравилась?
— Да. Очень!
— А он вам не говорил, насколько ваши свитки близки к оригиналу?
— В том-то и вся фишка, что мне удалось создать фотографически точную копию свитков, хранившихся у старика. Но разница всё равно есть. Моя копия — свежая, а оригиналу — две тысячи лет.
— А что старик? Хазаринов?
— Он тут же вернул мне копию и попросил показать её экспертам.
— И что сделали вы?
— Написал специалистам в Израиле, и, снабдив копию бланком ДВО РАН с заключением экспертизы, передал свои свитки сыну.
Полковник встал, и, подойдя к окну, одёрнул штору, а Михаил снова услышал неистовую силу ветра.
— Когда-нибудь такой же ветер снесёт нас на хрен с этой сопки! — Сказал Полковник.
— Да вы поэт! Сергей Валерьянович! — Воскликнул Михаил, удивляясь тому, что часом ранее он сам похожими словами передал суть настроения, овладевшего полковником.
— Как вы думаете, — спросил полковник, зябко задёргивая штору, — почему Голан так долго не предъявлял своего приобретения?
— Наверное, не спешил верить в удачу. Представьте себя на его месте. Вы отдаёте оссуарий на экспертизу археологам. А те определяют, что возраст ящика насчитывает два тысячелетия. Так?
— Так.
— И что потом?
— Результаты экспертизы — хороший повод обнародовать находку. — Замечает полковник. — Сделать сенсационное заявление, создать ажиотаж. Реклама, пиар.
— Наверное, как продюсер, вы правы.
— Нужно грамотно построить компейн на том, что Израильский окружной суд признал не только подлинность ковчега, но и само существование Йакова, Иисуса и их отца, Иосифа.
