Воображение рисовало картины, где он был клочком газеты, подхваченным штормовым ветром и брошенным куда-то над бескрайней, ужасающей стихией воды. Но едва он открывал глаза, как понимал, что тюрьма не отпустит его, не уступит никому — даже разбушевавшейся стихии. Навечно врубившись колуном в сопку, тюрьма легко переносила любые перемены, и никакие стихии ей были ни почём. Казалось, он открывал глаза лишь для того, чтобы убедиться, что всё не так плохо, а убедившись, снова смеживал веки, прислушиваясь к шуму шторма. Ветер наседал на тюрьму, и намерения его были более чем круты. Лишь временами он затихал, чтобы набраться духу. А потом долго и пронзительно свистел, и скрежетал зубами.
Неожиданно ветер произнёс мужским голосом:
— Завидуешь?
Михаил открыл глаза. Над ним стоял крепкий мужик в стильной майке и рваных джинсах. Судя по тематике наколотых на руках отличий, он был совсем не новичок в уголовном мире. Да и погоняло Бывалый, говорило само за себя. Перед Бывалым лежал несколько полноватый мужичок, с явным интеллектом, отпечатанным на лбу. К тому же — еврей. Глядя сверху вниз, Бывалый снова спросил:
— Завидуешь?
— Чему? — Не понял Михаил.
— Ветру! — Рассмеялся Бывалый. — Тому, что он по ту сторону забора!
— Завидую, — улыбнулся Михаил. И Бывалый, обескураженный прямым ответом, крякнул:
— Ну да. Вот ты, Кандидат, мужик умный. Что-то там даже преподавал. Скажи, что с людьми происходит? Почему бардак такой?
— В мире нарастает глобальный кризис. — Ответил Кандидат, и сокамерники застыли, раскрыв рты.
— Чего? — Спросил худой и шустрый мужичонка неопределённого возраста. Из-под ворота его рубахи виднелась вылинявшая тельняшка. — Кандидат прикалывается?
— Говори проще, — кивнул Бывалый, поглаживая лысину и садясь на шконку Кандидата. — Будь проще, и люди к тебе потянутся. Да, Морячок?
Морячок согласно кивнул, подойдя к Бывалому.
— Куда уж проще? — Спросил Кандидат, вставая со шконки, и зябко потирая руки. — Сами посмотрите. Рушатся все законы, созданные людьми.
— Это, какие такие законы рушатся? — полюбопытствовал парень лет двадцати, лежащий на верхних нарах. Он только что проснулся и решил поучаствовать в беседе.
— Тише ты! Дизентерийный — Цыкнул Морячок. — Молодой ещё! По понятиям…
— Не дизентерийный, а дезертир.
— Что, ссыш за родину воевать? — Рассмеялся Морячок.
— А почему «по понятиям»? — поинтересовался Кандидат, и Морячок охотно ответил.
— Потому что он в тюрьме, — сказал он. — И он — вор, хоть и прикидывается фрайерком.
