– Ты только скажи, и я исчезну. – Закончил Илья.
– Ты о чем? – Судя по выражению лица, Реутов его просто не понял. – И вообще, как ты меня нашел?
– Как я тебя нашел, это отдельная история, – Илья достал пачку сигарет и хотел, было, закурить, но, перехватив быстрый взгляд Реутова, сначала предложил ему. – А вот ты… Вадим, ты можешь мне объяснить, что происходит? Или это военная тайна?
– Не знаю, – выражение лица Реутова снова изменилось. Теперь он был явно озабочен, причем очень сильно. – Не знаю, Марик, что ты имеешь в виду, но…
"Значит, не знаешь, – покрутил мысленно головой Илья. – Ну-ну…"
– Вадик, ты семнадцатое апреля шестьдесят второго хорошо помнишь? – Спросил он, с интересом ожидая, какой будет реакция Реутова, но или Вадим был великим актером, или чего-то не понимал сам Илья.
– Семнадцатое апреля? – Лицо Реутова не выражало ровным счетом ничего, кроме удивления. – Да, побойся бога, Марик! Я тебе с уверенностью не скажу, что я делал семнадцатого апреля прошлого года! А ты меня о шестьдесят втором спрашиваешь. Тридцать лет прошло!
– Тридцать лет, – неожиданно для самого себя, начиная злиться, повторил за ним Илья. – Интересный ты человек, Вадим Борисович, неужели даже дату собственной смертине помнишь?
В месте, где поселился василиск, умирает всё: птицы и животные падают мёртвыми, растения чернеют и гниют, вода источников, в которых василиск утоляет свою жажду, становится отравленной.
1.
Карельский перешеек,Русский каганат,21сентября 1991года.
– Вадим! – Окликнула его обеспокоенная Полина, уже во второй раз, появляясь, в дверях дома. – Может быть, вы с господином в дом зайдете? На улице холодно, а я вам чай заварю, или кофе…
– Благодарю вас, сударыня, – улыбнулся Марик, прежде чем Реутов успел ей что-нибудь ответить. – Но мне уже надо ехать. Жена, дети, то да се… – Вадиму показалось, что при этих словах в сухих внимательных глазах Греча что-то дрогнуло, но, впрочем, ему могло и показаться.
– А, может быть, все-таки зайдешь? – Спросил он, на самом деле, не то, что бы не желая, чтобы так неожиданно возникший из небытия прошлого фронтовой товарищ остался еще на какое-то время, но, опасаясь, что продолжение этого разговора может оказаться сейчас слишком сильным испытанием для него самого. По-хорошему, ему вообще следовало бы побыть теперь одному, привести разбегающиеся мысли в порядок, успокоиться, придти в себя. Но, как это, спрашивается, сделаешь, в присутствии Полины и остальных? А если еще к ним Марик присоединится…
