на котором следовало не по городу разъезжать, а по дикому бездорожью приполярной Руси километры накручивать; стоит, заливаемый потоками ледяного дождя, держит в руках уже совершенно мокрое и ни на что не годное полотенце и, как завороженный, смотрит на Полину, стягивающую мокрый купальник, завернувшись в свой длинный светлый плащ, такой же, впрочем, насквозь мокрый, как и Реутовское так и не использованное по назначению полотенце.
– Э… – сказал он, чтобы что-нибудь сказать. На самом деле, ни сил, чтобы говорить, ни мыслей, которые следовало бы озвучить, у него сейчас не было. – Э…
– Залезайте в машину! – вместо ответа, не оборачиваясь, скомандовала Полина. – Там, сзади, есть одеяла.
Тут только Реутов увидел и остальных участников заплыва, о которых, если честно, на какое-то время совершенно забыл. Слева от него стоял Давид. Впрочем, "стоял" – это громко сказано. Судя по всему, Казареев был не в лучшем состоянии, чем он сам. Пустая бутылка – и когда только успел, если у Вадима ее отобрали буквально пару секунд назад? – валялась у босых ног Давида, а сам он стоял, согнувшись и опершись руками на капот Коча, и бессмысленно крутил головой, издавая при этом какие-то мычащие звуки. А в салоне машины, подсвеченном маленькой лампочкой на потолке, никого особенно не стесняясь, переодевалась в сухое Лилиан. Секунду или несколько, Вадим смотрел на нее, не отдавая себе отчета в том, что подсматривать за чужой, переодевающейся женщиной неприлично, но потом что-то такое у него в голове все-таки "щелкнуло", и он снова посмотрел на Казареева. Сейчас он увидел, что у Давида тоже было полотенце. Оно совершенно ненужной тряпкой висело у того на голом плече, а на другом – "Вынес-таки обормот!" – болталась кобура с пистолетом-пулеметом.
"Дела… – Реутов резко тряхнул головой, пытаясь сбросить охватившее его оцепенение. Определенно, ему нужно было вспомнить что-то очень важное, но сосредоточиться на этом чем-то никак не удавалось. – Де… "
Его опередил Давид. Он хоть и выглядел, как "молнией убитый", соображал, как выяснилось, куда как проворней Вадима.
– Отсюда надо уходить, – хриплым шепотом сказал Давид, разгибаясь. – Нас будут искать.
Трудно сказать, к кому он обращался. Возможно, к Реутову, а, может быть, и к Лилиан, но ответила ему Полина, совершенно не удивившаяся такому предложению и не потребовавшая, немедленно вызвать полицию.
– Сейчас поедем, – сказала она, снимая "на пороге" Коча свой мокрый плащ и влезая на высокое водительское сидение в одних трусах и лифчике. – Я только штаны, с вашего позволения, надену, и сразу поедем.
