А с другой стороны, Женю такой «эпилог» никак удовлетворить не мог. Брат использовал все свои ресурсы, чтобы обойти заслоны, но вокруг него уже появились новые сильные игроки, пробивавшие свой материал втроем (а не в одиночку, как Женя) и делавшие это успешно и, главное, своевременно, без пробуксовки.
Вовремя «проскочил» популярный опус Э. Ханка на стихи И. Шаферана «Песня первоклассника» («То ли еще будет!..») из репертуара Аллы Пугачевой. А за фразу из этой песни «Лев Толстой в мои года не писал такого» досталось рикошетом — Мартынову и Дементьеву!
На худсовете, в ответ на представленные композитором песни «Натали» (о любви А. С. Пушкина к Н. Н. Гончаровой) и «У Есенина день рождения», главный музыкальный редактор Центрального телевидения Л. Э. Кренкель раздраженно заявила:
— Зачем трогать классиков?! Только что нам от Лапина за Льва Толстого влетело, а тут еще Пушкин с Есениным! С нас довольно!..
Тем, кто не знает, поясню: С. Г. Лапин руководил Государственным комитетом по телевидению и радиовещанию, был, как говорят, суров, но справедлив и периодически устраивал подчиненным нагоняи и взбучки за их производственные или идеологические просчеты.
И вот однажды, летом 1980 года, Женя договорился о встрече с самим председателем Гостелерадио. Брат позвонил Андрею Дементьеву, изложил свои планы и попросил поэта пойти на прием к Лапину вместе с ним. Во время разговора Женя был очень возбужден и, когда услышал от соавтора, что тот не может присоединиться к нему по своим причинам, а сейчас собирается идти на концерт какого-то негритянского певца-гастролера (не помню, кого именно), то вдруг со слезами и матерной руганью бросил телефонную трубку, а потом и телефонный аппарат на пол и быстро удалился в другую комнату, громко хлопнув дверью.
Отец с мамой, гостившие тогда у Жени, услышав из кухни такую громкую развязку телефонного разговора, перепугано бросились к сыну со словами:
— Что случилось?!. Женя, в чем дело?.. Успокойся. Разве можно так нервничать?..
В тот день, вечером, выйдя из дому очень хмурым, брат с досады... напился: на этот раз он в «Софии» был один, без приятелей, и метрдотель позвонила нам, сказав, что у Жени, видно, неприятности и что нам бы следовало подъехать забрать его, ибо она своего любимого артиста таким никогда не видала и он еще, чего доброго, совсем свалится с ног.
Когда мы с Эллой везли Женю домой в такси, отчитывая «разгулявшегося повесу» за недостойное его славе поведение, он твердил об одном, разряжаясь то бранью, то слезами:
