— Мама? — позвала Мигг. — Мама, почему ты не хочешь остаться со мной?
— Кто это? — спросила мама. — Кто держит меня за руку?
— Это я, мама. Я, Миггери Coy.
— А, это ты детка… Отпусти меня.
— Но я хочу, чтобы ты осталась со мной.
— Ты хочешь… — повторила мама.
— Хочу, — отозвалась Мигг.
— Да разве кого-то волнует, чего ты хочешь?.. — произнесла мама.
Она сжала ладонь Мигг разок-другой и умерла, а Мигг осталась с отцом, который вскоре после смерти жены пошёл в базарный день на ярмарку да и продал свою дочку в служанки, получив за неё скатерть, курицу-несушку и пригоршню сигарет.
— Папа? — окликнула его Миггери, когда он уходил с курицей под мышкой, сигаретой в зубах и красной скатертью, накинутой на плечи, точно плащ.
— Отстань, Мигг, — сказал он. — Ты теперь принадлежишь этому дяде.
— Но я так не хочу, папа, — сказала девочка и вцепилась в край красной скатерти. — Я хочу домой, с тобой.
— Господи, да кого волнует, чего ты хочешь? — воскликнул отец. — Иди и отстань от меня. — Он отцепил её пальцы от скатерти и подтолкнул дочку к человеку, который её купил.
Мигг смотрела вслед отцу, смотрела, как развевается, точно плащ, красная скатерть. Отец бросил Миггери Coy. И ты, читатель, уже знаешь, что он даже не оглянулся. Ни разу.
Представляешь? А если б твой папа продал тебя за скатерть, курицу и пригоршню сигарет? Ну-ка, закрой глаза и представь себе это хотя бы на минутку.
Получилось?
Надеюсь, волосы у тебя на голове встали от ужаса дыбом. Надеюсь, ты теперь вполне сочувствуешь Миггери Coy и представляешь, каково было бы оказаться на её месте.
Бедняжка Мигг. Что с ней будет? Хоть ты и напуган, читатель, всё-таки наберись смелости и читай дальше.
Переверни страницу. Это твой долг перед Миггери Coy.
Глава двадцать пятая
Порочный круг
Купившего её человека Миггери Coy называла Дядей, он так велел, А ещё он велел ей ухаживать за овцами, готовить еду и чистить котлы, и Мигг всё это исправно делала. От Дяди она никогда не слышала ни похвалы, ни даже простого «спасибо».
Другая печальная особенность житья у Дяди заключалась в том, что он любил, как он сам выражался, «дать ей в ухо». Справедливости ради заметим, что, прежде чем ударить, он всегда осведомлялся у Мигг, хочет ли она получить в ухо.
Их ежедневные разговоры выглядели так:
Дядя. Я вроде велел тебе котёл почистить?
Мигг. Я почистила, Дядя, я очень хорошо почистила.
Дядя. Но он весь грязный! Ща в ухо дам!
Мигг. Дядя, честное слово, я его чистила!
