За азартным плясуном ринулось сразу целое отделение. И еще, и еще. Через минуту добрая половина эскадрильи откалывала дошедшую к нам с незапамятных времен и никогда не стареющую русскую. От молодецкого топота стонали и прогибались крашеные половицы, ходуном ходила казарма. Те, кто запоздал выйти в круг, с гиканьем и подсвистом плясали на месте, били в ладоши. Пономарь чертом ударился вприсядку…
Выпускного вечера у нас не было. Как отменили такие вечера в годы войны, так пока что и не возобновляли, хотя вроде бы собирались. Скромно поужинав в столовой, мы снова вернулись в казарму и допоздна спорили все на ту же, самую важную для нас тему: кто и куда хотел бы получить направление. Тут Валентин возьми да и брякни:
— Чего вы гадаете, если все давно решено. Наш экипаж, например, едет в Крымду.
В училище экипаж — летная курсантская группа, которую обучает какой-то один инструктор. Меня, Пономаря, Зуба и Леву Шатохина учил летать старший лейтенант Шкатов. Вместе мы везде и держались — даже кровати рядом стояли. Лева, правда, был замкнутым, в наши яростные споры не лез. Был он не по возрасту толст, довольно неповоротлив и очень боялся Валькиных ядовитых насмешек. Валька почти под Горького предрекал Леве: «Рожденный ползать летать не сможет!» Лишь теперь, когда это зловещее предсказание не сбылось, Шатохин немного осмелел:
— Куда, куда? — усмехнулся он. — В Крым? Губа не дура!
— Глухарь! — рассердился Валентин. — Я сказал — в Крымду.
— Это что еще за географические новости? Город? Где он?
— Агромадный! А ты, что же, не слышал? Есть такая авиационная столица на Крайнем Севере.
— Трепло! Покажи. Где?..
В казарме висела большая, во всю стену, карта Советского Союза, которую мы использовали при самоподготовке к политическим занятиям. Подойдя к ней, Пономарев привстал на цыпочки и начал ползать пальцем за Полярным кругом.
— Амдерма, — бормотал он, пружиня на носках и раскачиваясь, — Амдерму мы знаем. Тут летал Водопьянов. С ним были Махоткин и Аккуратов. Они садились… Садились они вот здесь, в Нарьян-Маре и на острове Вайгач. А вот мыс Желания, остров Уединения…
Опять возле него собралась чуть ли не вся эскадрилья. Валентин, недолго думая, взгромоздился на табуретку и при его высоком росте казался сейчас великаном. Колени его ног касались экватора, а голова — Северного полюса. Ледовитый океан лежал у Вальки на плечах, и чудилось, что это не океан, а само небо. Ни дать ни взять — Антей в летной форме. Водя пальцем по карте, он стал вслух читать названия не столь уж и многочисленных на Севере населенных пунктов и тут же пояснял. Вспоминал имена летчиков, которые спасали челюскинцев. Первые Герои Советского Союза. Их было семеро, и все — летчики. Потом — перелеты Чкалова и Громова.
